Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А четыре дня назад на болоте недалеко от дома Хэйлов был обнаружен труп белого мужчины. На нем был черный кожаный пиджак и джинсы. Он утонул за два дня до того, как был найден. Обстоятельства крайне подозрительные, учитывая, что в округе сильная засуха и уровень воды опустился очень низко.
«Похоже, этот парень умудрился утонуть в луже», – сказал шериф Донахью.
При вскрытии медэксперт обнаружил, что жертву ударили тупым предметом по затылку. Детективы подозревают, что он мог подойти к краю болота, чтобы справить нужду, и там на него со спины напал неизвестный. Мужчина потерял сознание, упал и захлебнулся в луже глубиной два дюйма. У жертвы в кармане были обнаружены пятьдесят долларов, так что версия ограбления исключается.
Дело переведено в разряд убийств. В результате расследования выяснилось, что жертва – Элой Лафарж, лицо без определенного места работы, который большую часть своей жизни провел в тюрьмах, среди многочисленных обвинений ему предъявлялись обвинения в сексуальном насилии над малолетними. Он не так давно приехал из Нью-Орлеана и поселился в фургоне на другом краю города.
Полиция считает, что не исключена связь между исчезновением Абрахама три года назад и смертью этого мужчины невдалеке от дома Хэйлов. Наш источник подтверждает, что мистера Хэйла уже опросили в полиции.
«Это был не допрос, а скорее беседа, – подчеркнул наш источник. – Мистер Хэйл охотно ответил на все заданные вопросы. На вечер убийства алиби у него нет».
Мы будем сообщать вам новости, поступающие по ходу следствия.
В постскриптуме Мэллори добавил:
Не знаю, насколько важной может оказаться эта информация, но похоже, что мистер Хэйл-старший не поверил своему сыну. Он решил, что тот его обманывает и на самом деле все помнит. Мужчина был агрессивным алкоголиком и часто избивал жену и ребенка. Он давил на сына, чтобы тот рассказал ему правду. В конце концов миссис Хэйл написала заявление в полицию, и ему вынесли предупреждение. Полиция так и не нашла убийцу Лафаржа и не смогла выяснить, был он причастен к похищению ребенка или нет.
И еще я нарыл кое-что интересное на старика Лукаса Дюшана. Постараюсь позвонить тебе завтра вечером.
Мэллори.
Кен позвонил мне около десяти, рассказал, что нарыл на Дюшана, и дал номер телефона Франсуа Гарнье. Этот Гарнье в семидесятых работал на секретную службу DGSE[10].
В тот же вечер позвонил Гарнье, и у нас состоялся долгий разговор. После пространного вступления он поделился со мной информацией о Лукасе Дюшане. При этом настаивал на том, что ничего из рассказанного им не должно стать достоянием публики. И я в который раз дал слово, что не имею подобных намерений.
Остаток вечера я перепроверял в интернете некоторые детали полученной от Гарнье информации, а на следующий день вылетел во Францию.
В Париж я прилетел в восемь тридцать пять утра. За время полета дочитал последние пятьдесят страниц детективного романа с предсказуемым финалом, посмотрел два фильма и съел отвратительную еду. Погода была тоже отвратительная: по городу хлестал холодный дождь, дул порывистый ветер. Я прошел паспортный контроль, забрал свой багаж и пятнадцать минут отстоял в очереди за такси.
Мне уже приходилось бывать в Париже, в последний раз это было полтора года назад. В этом городе были места, в которые я влюбился с первого взгляда, как, собственно, полюбил и сам Париж. До сих пор помню, какое впечатление на меня произвели мосты над Сеной, огромные площади, исторические памятники. По пути из аэропорта я смотрел в окно «рено сценик» цвета зеленый металлик и пытался оживить впечатления от той нашей первой встречи.
Но, увы, видел только хлещущие по широким бульварам струи воды, сквозь которые бежали люди и мчались автомобили. Я даже не заметил, как мы подъехали к отелю.
Такси затормозило у обочины напротив высокого здания, водитель обернулся ко мне:
– «Меридиен», месье.
Стойка регистрации располагалась слева от входа, и мне пришлось десять минут ждать, пока подойдет моя очередь. Потом я поднялся в свой номер и переложил вещи в шкаф возле кровати. Принял душ, переоделся и спустился в бар, который как раз только открылся. В утренней столовой было полно народу, и я подумал, что хотя отель с виду и большой, но номера, похоже, почти все заняты.
В моих фантазиях отель из истории Джоша и Абрахама стоял на таинственной улице и выглядел как старинный, увитый плющом особняк, под завязку набитый секретами. Вместо этого я оказался в современном здании, отделанном черным мрамором и нержавеющей сталью. Даже подумал, в тот ли отель меня привезли.
Я заказал кофе и стал болтать с барменом с золотым пирсингом на правой брови.
Он рассказал мне, что отель открыли в начале семидесятых и с тех пор здесь провели парочку реконструкций. Благодаря месторасположению неподалеку от Дворца конгрессов, где почти каждый день проходили разные конференции, отель всегда был полон гостей. Я спросил бармена, известны ли ему какие-нибудь темные истории из прошлого этого отеля. Он в ответ спросил, не журналист ли я.
– Я психиатр.
– О, понимаю… У вас, американцев, есть интересное определение для людей этой профессии… Мозгодел?
– Неверно. Мозгоправ.
– Точно, мозгоправ. Что ж, я в этом бизнесе уже восьмой год, успел поработать во многих отелях. У каждого есть свои истории. В этом два года назад одна женщина покончила с собой. Ее бросил любовник, знаменитый певец из Испании, так она сняла номер и выбросилась из окна. Управляющий постарался это дело замять – подобные истории могут отпугнуть гостей. Но люди быстро забывают неприятные моменты. У нас у всех короткая память, не так ли? Ну и конечно, та история с девочками-близняшками, которых зарубил топором их собственный отец…
Я ошарашенно посмотрел на бармена:
– Что за близняшки?
Бармен рассмеялся:
– Шутка. Просто вспомнил старый фильм с Джеком Николсоном «Сияние», про большой отель в горах.
– Да, я смотрел, очень хороший фильм, – сказал я и подписал чек. – Еще увидимся, береги себя.
Я позвонил Клодетт Морэл и сообщил ей о своем приезде. Она дала мне адрес одного кафе и предложила встретиться там в полдень.
До встречи оставалось еще два часа свободного времени, и я решил прогуляться. Выйдя из отеля, я повернул направо, прошел мимо паба «Джеймс Джойс», который еще не открылся, и вышел на небольшую площадь. На крытых верандах кафе были расставлены газовые горелки. Дождь перешел в мерзкий мокрый снег. Я прогулялся до Елисейских Полей, остановился перед кафе с террасой под названием «Мадригал». Терраса отапливалась, и я сел за столик.
