– Да откуда ты это берешь? – я почувствовала, как щеки запылали от смущения. Так происходило каждый раз, когда я вспоминала о времени, проведенном вместе с писателем. Ничего не забылось, а все пережитое в столице стало для меня чем-то сокровенным, чем не хотелось ни с кем делиться.

Мы отправили пиццу в духовку и занялись уборкой. Я подошла к раковине и, свалив в нее гору грязной посуды, включила воду, надеяясь, что она заглушит все эти неуместные мысли, роящиеся в голове. Ник притих и молча убирал со стола, даже не смотря в мою сторону. Он казался озадаченным и чем-то расстроенным, но продолжать разговор не спешил, предоставляя эту возможность мне.

– Ты обиделся? – спросила я, когда закончила с посудой.

– А ты как думаешь? – друг отложил в сторону веник, которым подметал кое-где усыпанный начинкой пол. – Мы ведь договорились, Лу. Ничего не скрывать, помнишь? Или уже забыла?

– Ничего я не забыла, – сложив руки на груди, я покачала головой, – просто все произошедшее осталось позади, так зачем мне об этом вспоминать?

– Но что именно там cлучилось?

– Случилось то, о чем ты меня предупреждал, – я с обреченным вздохом рухнула на стул и зарылась пальцами в волосы.

– Так ты, дуреха, влюбилась что ли? – Ник сел передо мной на корточки и попытался заглянуть в мои смущенные глаза. – И чего сразу не сказала? Я уже столько всего надумал, а ларчик просто открывался.

– Мы с Флорианом безоговорочно поддерживали друг друга и понимали без слов. Во время наших с ним разговоров у меня в голове крутилась только одна мысль: я знаю его, а он знает меня. И от этого каждый раз становилось жутко, потому что два малознакомых человека не могут быть настолько близки.

– Видимо, все же могут, – друг взял мои ладони и поднес их к своему лицу, – и для этого существует название.

– И какое же?

– Родственные души, – впервые за долгое время он улыбнулся так широко и радостно. – Почему ты сказала, что это осталось в прошлом?

– Я попросила его дать мне время, а в итоге уже полтора месяца только и делаю, что скучаю по нему.

– Какая же ты… – Ник покачал головой. – У меня на языке вертятся только ругательства.

– У меня на себя тоже зла не хватает, но что я могу сейчас сделать?

– Как это что? Увидеться с ним, разумеется! – друг бодро поднялся с корточек и эмоционально взмахнул руками. – Нельзя же все так и оставить, Лу!

– Кажется, наша пицца уже готова, – я поднялась и направилась к плите.

– Ладно, не буду на тебя давить, – Ник помог мне достать из духовки противень. – Просто пообещай подумать об этом.

– Обещаю, – заверила я его, в глубине души думая, что лучше все оставить так, как есть.

Все выходные я провела у Ника, и мы смогли не обсуждать болезненные для нас темы. Он больше не устраивал допрос о произошедшем в столице, а я не интересовалась каждые пять минут о его самочувствии. Нам предстояло еще многому научиться, стать мудрее и проницательнее. Мне хотелось уметь обращать внимание на детали, это казалось куда более эффективным способом что-то заметить, чем постоянные разговоры.

От друга я ушла уже вечером, и мысль об очередной пролетевшей неделе вызвала неожиданный приступ тоски. Появилось желание заплакать, но мне слишком сильно хотелось домой, чтобы позволить себе рухнуть в сугроб и попробовать растопить его горячими слезами. Мимо меня проходили люди: одни с елями и соснами в руках, другие – с доверху набитыми продуктами пакетами. Тут и там раздавался звонкий смех, слышались счастливые детские голоса, обсуждающие скорую встречу с Дедом Морозом. Я случайно подслушала, как два мальчика просят у родителей собаку, а те обещают подумать. Попросить время на размышления – это и есть слово «нет», просто не всем из нас хватает смелости его произнести. Наверное, Флориан рассудил так же, и именно поэтому так бесследно исчез из моей жизни, стоило мне лишь попросить.

От Натали я узнала, что книгу он дописал, но ее пока никто не видел. О встречах в книжном клубе подруга не рассказывала по моей же просьбе, но в остальном мы с ней часто проводили время вместе. В присутствии некоторых людей я физически ощущала, как тяжелеет воздух и становится тяжело дышать, но с Натали все было иначе. Своим характером она напоминала мне кружащееся в танце легкое перышко. Рядом с ней у меня самой будто вырастали крылья и хотелось парить.

Мама выбежала меня встречать, словно я отсутствовала несколько месяцев. Наши с ней отношения заметно улучшились. В каких-то моментах мы все еще не понимали друг друга, но это и не так важно. Нашим девизом стала фраза: «Всегда будь рядом», и мы были, даже не думая просить о чем-то большем.

– Как там Никита? – спросила мама, как только я сняла с себя обувь и верхнюю одежду.

– У него все хорошо, – я направилась в ванную, чтобы помыть руки, но мама неожиданно остановила меня, схватив за руку.

– Подожди, – она отошла к тумбе и, взяв с нее какой-то сверток, вернулась, протягивая его мне, – приходил какой-то парень и оставил это для тебя.

– Парень? – сердце упало куда-то вниз и на мгновенье замерло.

– Да, такой высокий, – мама задумалась, – у него еще так забавно кудрявые волосы из-под шапки торчали.

– Флориан, – я ахнула и внутри все затрепетало от одной только мысли, что он был здесь.

– Так это с ним ты ездила в столицу? – она улыбнулась. – А он красивый.

– Он что-то сказал?

– Нет, – мама покачала головой, – только попросил передать это тебе.

Я забрала из ее рук прямоугольный сверток, завернутый в крафтовую бумагу. По форме он напоминал книгу. Неужели у меня в руках его новый роман? Не совладав с любопытством и нахлынувшим волнением, я побежала в свою комнату и, схватив ножницы, устроилась на кровати. Перед тем, как открыть посылку, мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы хоть как-то успокоить бешено стучащий в ушах пульс.

Я аккуратно отрезала с одного края бумагу и высыпала содержимое свертка на колени. Оттуда выпала книга в бирюзовой обложке со вложенным в нее листком бумаги. Это оказалось написанное вручную письмо.

Кто бы мог подумать, что я дойду до написания чего-то подобного. Но да, Луна, это письмо для тебя. И речь в нем пойдет о нас.

Мы с тобой начали не с того. Я в нашу первую встречу был слишком груб, а ты тогда любила другого. Честно, меня так рассмешило, что ты заявилась в книжный клуб к незнакомым людям и попросила их обсудить с тобой книгу. Какая же дурочка, подумал я в тот день, а потом расстроился, ведь для меня так никто и никогда не старался. То, как сильно ты пыталась понять своего парня, на какие безумства была готова пойти, чтобы спасти ваши отношения, вызвало во мне искреннее уважение.

В нашу вторую встречу в компьютерном клубе я снова был груб, потому что устал переживать за брата и оказался не готов тебя понять. Но потом, когда мы уже разошлись, мне стало стыдно, что я тебя не поддержал. В твоих словах про желание найти страстное увлечение, стать зависимой от любимого дела, была такая отчаянная мольба о помощи, а я ее не заметил. Мне не хотелось прослыть эгоистом, думающим только о собственных проблемах. Я, правда, умею замечать других, и мне невероятно сильно захотелось рассмотреть получше именно тебя. Девушку, одно только имя которой способно меня вдохновлять.