– Она поранится, – говорила я.

– Да пусть хоть зарежется, – отвечала Наталка.

Именинница ходила в моих нарядных босоножках и в белом сарафане, который волочился по земле. Я пыталась увлечь ее вязанием, но Ларка фыркнула и кинулась к новой леске и крючкам Наталки. Та застонала, но смирилась с неизбежным. Ларка проворно цепляла крючки на леску, пару раз зацепила Наталку и собралась идти ловить рыбу.

Бедный Тамик в этот день научился ползать быстрее, чем мы бегали. Едва к нему приближалась эта несносная девчонка, малыш проворно полз к Наталке и тыкался ей в ноги. Я могла его понять: Ларка хватала Тамика за ноги и держала вниз головой. Так она играла в космонавтов. Именинница собиралась запустить в космос и Багиру. Она укладывала кошку в простыню, как в гамак, и раскручивала. Багира вылезала из простыни и шла, пошатываясь и глядя на Наталку как на предательницу.

Когда за Ларкой пришел отец, мы с Наталкой уже не дышали. Мы даже двигаться не могли от усталости. Неутомимая девочка продолжала наматывать круги по двору. Мы с Наталкой осоловело сидели под деревом.

– Папа! – закричала Ларка. – Я никуда не пойду! Я здесь останусь! С артистками из Индии!

После этого заявления она улеглась на землю, прижала к груди Багиру, которая уже не сопротивлялась, и немедленно уснула. Алик взял дочку на руки, улыбнулся нам и понес ее домой.

Мы с Наталкой даже ноги не помыли – тоже улеглись по кроватям и немедленно провалились в сон.

Тамик давно попросился в свою колыбельку и уже спал, совершенно счастливый, только ногами взбрыкивал. Мы даже не слышали, как домой вернулись взрослые.

Мы с Наталкой бежали в магазин на вокзале, чтобы купить халву. Я уже не спрашивала, почему нужно непременно бежать, хотя у нас было полно времени и за нами никто не гнался. Моя подружка неслась, только пятки сверкали, а я, как всегда, ее догоняла. Хотя за прошедшее время я сильно прибавила в скорости, чем очень гордилась. Я уже почти могла ухватиться за Наталкину юбку, но она тут же делала рывок, и ее юбка оказывалась далеко впереди. Я бежала, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы не упасть, и чуть не врезалась в женщину.

– Простите, – сказала я.

– Ну-ка стой! – женщина схватила меня за руку и развернула к себе лицом. – Ты кто такая? Почему не знаю? – строго спросила она.

– Я Карина. Живу у тети Сони и дяди Давида, – привычно отрапортовала я, собираясь бежать дальше.

– Ох, ты та девочка, которая совсем больная? – удивилась женщина.

– Я была больная, но уже выздоровела, – ответила гордо я, все еще надеясь нагнать Наталку.

– А где Наталка? – женщина не отпускала мою руку.

– Убежала!

– Так, слушай внимательно, все передашь Наталке. Я даю вам пионерское задание. Нужно взять шефство над бабушкой Терезой. Наталка знает. Две недели. Учти, я буду проверять. Ой, а ты хоть пионерка?

Я застыла, приросла к асфальту и смотрела под ноги. В самую жару, особенно в центре села, асфальт начинал дышать – так мне казалось. Он становился мягким, как пластилин, и я очень боялась прилипнуть к нему ногами. И не отлипнуть. Мои новые белые красивые сандалии давно превратились в «жоботы» – так их называла Наталка.

Однажды моя подружка взяла сандалии, безжалостно оторвала от них ремешки и пришила обычные белые резинки, крест-на-крест. Спереди она вырезала дырку, «чтобы было удобно пальцам». А колодку беспощадно разбила молотком так, что мои сандалии превратились в калоши, только на резинках. Я вынуждена была признать, что в такой обуви было удобнее бегать, прыгать и лазать по деревьям.

Так вот сейчас я боялась погрузиться своими «жоботами» в асфальт.

– Ты что? Что с тобой? – женщина, видимо, заметила, что у меня странный вид.

– Здравствуйте, Лариса Арнольдовна! Мы спешим! – к нам подскочила Наталка. Она уже успела сгонять на станцию в магазин, купить халвы и вернуться назад.

– Наталка, ну-ка стой! – женщина схватила ее за руку.

– Лариса Арнольдовна, нам надо бежать. Дома Тамик. Мама просила вернуться! – запричитала Наталка, пытаясь увернуться.

– Так, слушай меня внимательно, – не отступала женщина. – Вы возьмете шефство над Терезой. Бабушкой Терезой, которая у Терека живет. Ну, ты знаешь. Две недели. Будете пропалывать огород, подметать, делать все по дому. Но я предупреждаю, если вы хоть одну клубнику с грядки сорвете и съедите, то я вас из пионеров быстро исключу! На линейке! Перед всеми! Понятно?

– Лариса Арнольдовна, так нечестно! – вспыхнула Наталка. – Дамик с Костиком клубнику съели, и им ничего за это не было!

– Да, не было! Потому что мама Костика и мама Дамика посадили новую. Понятно тебе? Две недели чтобы как штык были у бабушки Терезы.

– Лариса Арнольдовна, – запричитала Наталка, – так нечестно! Сейчас каникулы! Давайте мы потом шефство возьмем. С первого сентября и возьмем.

– А до этого тебе все равно, как будет жить бабушка Тереза? И не стыдно тебе, Наталка? Посмотри на свою подругу! Даже ей стыдно, что ты как пионерка такие слова говоришь, так равнодушна к старикам и не хочешь взять на себя обязательства.

– Я хочу! Только не сейчас, можно?

– Обязательства нужно брать тогда, когда их на тебя возлагают! – строго сказала Лариса Арнольдовна. – Ты позоришь честь красного галстука и всей пионерской организации!

Наталка ковыряла носком асфальт и поглядывала на меня. А я… опять опозорилась. Меня вырвало. Прямо на Ларису Арнольдовну.

– Господи, что с тобой? Наталка! Что с ней? – Лариса Арнольдовна схватила меня и начала трясти. От этой тряски меня вырвало еще раз.

– Вот, Лариса Арнольдовна, из-за вас Каринке опять плохо. Только недавно стало хорошо, а теперь опять плохо. Нужно тетю Тамару звать. Ох, что мама скажет… Каринка же у нас, сами знаете, не местная. Слышали небось, как она падала без сознания. Прямо как в книжках пишут. А еще у нее нога больная. Такая больная, что пятнадцать швов накладывали! Нет, двадцать! Не верите? Тетю Тамару спросите! Ей никак нельзя брать шефство. А я за ней слежу. Кто, если не я, проследит? Она – моя подшефная. И названая сестра!

– Наталка, что делать? Воды! Принеси воды! – на Ларису Арнольдовну было страшно смотреть. Она побелела, присела на корточки, но не выпускала меня из рук.

– В чем же я, Лариса Арнольдовна, воды принесу? Не в чем. Мы же дома должны были быть уже, – хмыкнула Наталка, – а тут вы, с шефством. Да Каринка, может, вообще на неделю сляжет. Тут уж как тетя Тамара решит. Слышали, как Каринка в кусты облепихи залезла? А как она на улице подметала? А сколько она плакала? Да за ней надо следить больше, чем за Тамиком! Вот я и слежу. Все глаза уже проглядела, так слежу. Мне к бабушке Терезе никак нельзя. Вы кого-нибудь другого поищите.

– Хорошо, Наталка, конечно. Я же не знала, что девочка так тяжело болеет, – запричитала Лариса Арнольдовна. – Давай я ее до дома доведу, а ты беги к тете Тамаре.