– Ты лучше ответь, как ты свою дочь отпустила не пойми с кем? Где твои глаза были и голова, что ты ребенка преступнице доверила? – Тетя Тамара уперла руки в бока.

– Какой преступнице? Нет, я не отдавала Катю преступнице. Женщину мне посоветовали, она в эту сторону ехала. Я ей и за услугу денег дала, и на питание. И матери сумму передала. За женщину мои знакомые поручились. Я уже и ей писала-звонила, только никто не отвечает. Не могла я сама поехать, иначе бы с работы выгнали. А женщина та добрая была, заботливая. Своими детьми поклялась, что о Кате заботиться будет, как о родной, присматривать. И глаз с нее не спустит.

– Ага, присмотрела. Так присмотрела, что пусть у нее ячмень на глазу вскочит от такого присмотра, – хмыкнула знахарка.

– Вы ее знаете? Видели? Значит, моя дочь у вас? – женщина вскочила со стула.

– Катерина, да? Ты ее так зовешь? – уточнила тетя Тамара.

– Да, Катерина! Где она? – Женщина заметалась по двору.

– Карина, выходи, к тебе мама приехала, – крикнула тетя Тамара.

Наталка чуть из окна не выпала. Я, в общем-то, тоже.

– Катерина? – женщина, увидев меня, отшатнулась и плюхнулась на стул.

Потом подскочила ко мне, присела на корточки и стала вглядываться в мое лицо.

– Доченька! Господи, тебя и не узнать! Такая красивая! Я чуть с ума не сошла, пока тебя искала! – лепетала она.

Мама прижала меня к груди и заплакала. Тетя Соня тоже плакала. И Наталка рыдала, понимая, что скоро нам придется расстаться, а мы уже строили планы, как будем вместе сидеть за одной партой. И я плакала, потому что вдруг поняла, как сильно скучала по маме, и вот, она со мной – ее руки, ее запах и ее жест, которым она гладила меня по голове.

Мы сидели на кухне и пили кофе. Уже все смеялись. Мама рассказывала, как бегала по селу и искала меня. А женщины как воды в рот набрали. Говорили только, что никакой девочки потерянной в селе нет и быть не может. Да, есть тут одна, но точно не ее дочь.

– Почему? – спросила мама у тети Тамары. – Почему они не могли мне сразу сказать, где Катя?

– Курицы безмозглые, – пожала плечами знахарка. – У нас с чужими не откровенничают, тем более с городскими.

– А почему тебя Кариной все называют? – спросила меня мама. – Ты что же, забыла, как тебя зовут?

– Так проще. Катерина сложно выговорить, – ответила я.

– Но как же я могла не узнать родную дочь? Да я тебя и сейчас не узнаю! – восклицала моя мама. – Совсем другая девочка!

– Так ты вспомни, какая она сюда приехала! – смеялась тетя Тамара. – Не ребенок, а ужас ходячий. Без слез не взглянешь. А сейчас – загляденье, а не девочка. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

Благодаря усилиям тети Сони и тети Тамары у меня появилась роскошная копна волос, которые выгорели на солнце и стали совсем белыми. Из русоволосой серенькой мышки я превратилась в загорелую поджарую блондинку. Я окрепла, нарастила мышцы, сильно вытянулась – мама сказала, что сантиметров на пять, а то и больше.

Конечно, я изменилась. Наталкино воспитание не прошло даром. Мама смотрела на меня, раскрыв рот – я убрала посуду со стола, сходила в курятник за свежими яйцами, натаскала чистой воды. Мама мамой, а дела ждать не будут.

Вечером с работы пришел дядя Давид, и мы сидели за празднично накрытым столом. Мама плакала и целовала руки тети Сони и тети Тамары.

Что было дальше? Наталка так и осталась моей названой сестрой и на осенние и зимние каникулы приезжала к нам в гости в город. Каждое лето я проводила в селе у тети Сони и дяди Давида. У тети Тамары благодаря маме появились колбочки, баночки с крышечками и пузырьки для отваров и лекарств – огромная ценность. Знахарка не могла на них нарадоваться.

Тете Соне мама привозила наряды, в которых та красовалась на всех праздниках. Она была са-мой модной женщиной в селе. Маленького Тамика мама завалила подарками так, что тот даже не знал, к чему кидаться. У него появился трехколесный велосипед – предмет зависти всех детей в округе.

Да, наша бабушка благополучно вернулась. Правда, не обошлось без сердечных капель и отваров тети Тамары, когда она узнала, что за это время произошло.

И самая главная новость. Тетя Тамара вышла замуж за Виктора Ильича – он согласился жить в селе, терпеть лечебную глину, пробежки, запах отваров и вообще все, что угодно. Лишь бы его ненаглядная Томочка была рядом. Дядя Давид произнес на их свадьбе свой самый лучший тост.