«Ты очень сильно влияешь на Лейни. Она тянется к тебе…»

Теперь он ясно понимал, сколько значит для него Лейни Торн, и ему больше всего на свете хотелось отыскать способ установить нормальные отношения с ее отцом.

Лучше всего он чувствовал себя в конюшне, так как там владыкой был он, а не Торн. Он управлял всем хозяйством, от выездки лошадей до оплаты счетов. Раз в неделю Дьявол тщательно проверял учетные книги, подвергая сомнению каждую цифру. Случалось, что Колли после таких проверок молотил кулаками по стене в припадке ярости, а иногда ему хотелось хохотать над мелочностью и въедливостью старика.

Больше всего Колли гордился тем, что, как Дьявол ни лез из кожи вон, чтобы обнаружить оплошности, их не находилось. Старик был доволен работой Колли. Правда, Джеймс Ролинс никак не мог успокоиться. Однажды субботним утром Колли услышал с веранды, как Джеймс выговаривает Дьяволу:

– Эти лошади стоят целого состояния, а ты доверил их восемнадцатилетнему мальчишке, который ни дня не ходил в школу! – Колли показалось, что нарочито громкий монолог Джеймса предназначается и для его ушей. – Позволь мне хотя бы нанять знающего бухгалтера.

– Мне не нужны люди, которые ни разу подошв в конюшне не испачкали, – гремел старик. – Это мои лошади и мои сделки. И Колли мой. И не суй сюда свой нос. На тебе лежит все остальное. У тебя в Нэшвилле две дюжины сотрудников.

– Ты еще пожалеешь об этом, папа.

Поначалу могло показаться, что Джеймс прав. Колли нелегко давался переход от полевых работ к бухгалтерскому учету. Кроме того, неприятности возникли с той стороны, откуда их никто не ждал: от сезонных рабочих.

Эти люди были ошеломлены известием, что человек, который долгие годы жил, как и они, в хибаре возле реки, вдруг стал управлять частью фермерского хозяйства. Еще больше они недоумевали по поводу того, что Дьявол постепенно вводил Колли в курс дел и тем не менее по-прежнему отправлял его работать в поле. Развязка наступила в один жаркий день, когда все работники были в поле и ворошили табачные листья.

Трое работавших неподалеку от Колли были каким-то образом связаны друг с другом, хотя Колли сомневался, что они были семьей, как сами они утверждали. По его представлениям, члены одной семьи должны были жить вместе в бараке; в противном случае женщина жила бы одна либо делила кров с другой женщиной.

Двое мужчин, не стесняясь в выражениях, описывали друг другу особенности женской анатомии. Обрывки их разговора долетали до Колли, который, впрочем, старался не прислушиваться и вообще не думать об этих людях.

Женщина, невысокая коренастая блондинка, работавшая рядом с темноволосым загорелым немногословным мужчиной, что-то напевала себе под нос.

На третьем часу работы она вдруг издала пронзительный крик. Колли ринулся к ней и увидел, что по ее локтю течет кровь.

– Что с вами?

– Да вот, напоролась, – запричитала женщина, указывая на тесак с острым как бритва лезвием. – Ой, как больно! Смотрите, кровь…

Лицо ее искривилось. Глаза явственно говорили о том, что она напугана.

– Идите-ка к воде и промойте как следует рану, – посоветовал ей Колли. – Потом покажитесь Торну, пусть он скажет вам, что делать дальше.

– Туда так далеко идти, – заныла она, – и сегодня так жарко… У меня кружится голова…

Колли видел, что женщине в самом деле плохо, поэтому он, поколебавшись, решил проводить ее к бочонку с водой.

Подождав, пока пострадавшая промоет рану, он еще раз посоветовал ей обратиться к управляющему, вернулся на свое место, а через некоторое время отложил инструмент и направился к грузовику, дожидавшемуся на краю поля, возле кромки леса. Этот грузовик по вечерам отвозил рабочих к баракам, а потом вез Колли к дому Дьявола.

Неожиданно на опушке леса показалась та самая женщина.

– С рукой все должно быть в порядке, – сообщила она Колли и продемонстрировала ему аккуратно забинтованный локоть. – Но до конца недели в поле мне выходить не придется.

– Ничего страшного, – сочувственно отозвался Колли. – Отдохнете, тем более в такую жару.

Она приблизилась к нему вплотную. В стороне ее, по-видимому, поджидали двое мужчин, которые считались членами ее семьи. Время от времени они оборачивались в ее сторону.

– А вы передохнуть не хотите? – вдруг сказала она и придвинулась так близко, что коснулась здоровой рукой его бедра.

Колли мгновенно понял все. Если бы его лицо давно не раскраснелось от жары и тяжелой работы, его щеки немедленно вспыхнули бы. Меньше всего ожидал он такого вот откровенного предложения, сделанного прямо на глазах других.

Он настолько оторопел, что остановился.

– У меня мало времени. Я должен работать.

Женщина взяла его за руку и потянула в тень густого леса.

– Я давно наблюдаю за вами, мистер. Вы мне понравились. Вы еще очень молоды, но я чувствую в вас силу. И я поклясться могу, что вы уже бывали с женщиной.

Ее бесстыдный взгляд до крайности смутил Колли. Он, естественно, вспомнил Розу и те чувства, что испытал с ней. В нем вдруг вспыхнуло желание испытать их снова, причем немедленно.

Ее горячее потное тело прижалось к нему. Она была моложе большинства женщин, работающих на ферме, и довольно привлекательна.

Ее рука легла ему на плечо.

– Вот видите, я не ошиблась. Вы тоже этого хотите. А когда мне мужчина нравится, я много не прошу. Но и бесплатно тоже нельзя, правда, мистер? Люди говорят, вы теперь при Дьяволе состоите? Я могу доставить вам удовольствие, а вы бы со мной поделились монетами.

– Послушайте, – неуверенно заговорил Колли, – я не…

– Женщина, иди к машине!

С ними поравнялся Джон Торн. Он подчеркнуто обратился к женщине, а не к Колли, но и он, и она знали, почему он поступил так: потому что Колли – внук Альберта.

Женщина поспешно зашагала прочь, а Колли остался стоять как вкопанный.

Вообще говоря, ему не должно было быть дела до того, что о нем подумает Торн. Быть не должно, а было. Торн – отец Лейни. Колли нужно было, чтобы тот хотя бы уважал его.

Он хотел что-то сказать, но от неловкости язык не слушался его. Торн так и не остановился и не взглянул в его сторону.

В эту ночь Колли так и не заснул, внутри у него все горело. Утром он задержался на конюшне, осматривая кобылу, которая вот-вот должна была родить, и только потом отправился на плантацию. Когда он явился в поле, Торн посмотрел сквозь него стеклянными глазами, а он сам не нашелся, что сказать.

Женщины не было, но двое ее «родственников» нашли новую тему для беседы. Понижать голос они не собирались, так что Колли слышал все до единого слова.

– Торн на Милли набросился вот из-за этого. Думает, видите ли, что он для нее слишком чистенький. А сам-то кто? Ублюдок, – говорил один.