— Черт! Мэлори…

— Может быть, просто ляжешь и насладишься моими ласками?

Возбужденный, взволнованный и благодарный, Флинн позволил ей опрокинуть себя на спину.

— Пожалуй, с этим трудно спорить.

— Пустая трата времени. — Мэлори развязала пояс халатика, тут же соскользнувшего с ее плеч. Потом провела ладонями по груди Флинна, обхватила его лицо ладонями и еще раз поцеловала. — Я намерена выйти за тебя замуж, — шепнула она и рассмеялась, почувствовав, как он вздрогнул. — Не волнуйся. Ты привыкнешь к этой мысли.

Он пытался протестовать, но Мэлори, продолжая смеяться, запечатала ему рот поцелуем.

«Боже, как хорошо! И дело не только в сексе», — подумала Мэлори, напевая под душем. Хотя и в сексе тоже. У нее всегда улучшалось настроение, появлялись уверенность в себе и решительность, когда она видела перед собой конкретную, ясно очерченную цель.

Загадка ключа была такой неопределенной, что вызывала скорее растерянность, чем прилив сил, но убедить Флинна Хеннесси в том, что они созданы друг для друга, — эта цель абсолютно конкретна. И достижима.

Мэлори не знала, почему влюбилась в него, и это свидетельствовало об искренности ее чувства.

Флинн явно не соответствовал ее представлениям об идеальном мужчине. Он не владел в совершенстве французским языком (или итальянским), не проводил все свое свободное время в музеях. Не носил сшитые на заказ костюмы и не читал стихи.

Мэлори планировала полюбить мужчину, обладавшего хотя бы одним из этих неоспоримых достоинств. И разумеется, он должен был ухаживать за ней, очаровывать ее, соблазнять, а затем признаться в вечной любви — в самый подходящий момент для этого, в романтической обстановке.

До Флинна Мэлори всегда анализировала, даже препарировала свои отношения с мужчинами, выискивая самые мелкие изъяны, и обнаруживала десяток громадных дыр.

Хотя какая разница, что было до Флинна?

Искать изъяны в отношениях с ним она совсем не хотела. Мэлори чувствовала, что ее сердце растаяло, причем в самый неожиданный момент. И ей это нравилось.

Кроме того, ей нравилось, что Флинн испугался. Получается, что к переменам стремилась именно она, и это было новое ощущение. Оказывается, приятно стать агрессором и откровенностью выбить мужчину из колеи.

Когда Флинн наконец сумел выбраться из ее постели — часа в три, не раньше, — она почувствовала его страх и растерянность. И желание остаться.

«Пусть немного понервничает», — решила Мэлори.

Она не могла отказать себе в удовольствии и позвонила в соседний цветочный магазин, попросив доставить одиннадцать роз в кабинет Флинна в редакции газеты.

На встречу с Джеймсом Мэлори отправилась, едва сдерживаясь, чтобы не закружиться в танце.

— Вид у тебя сегодня решительный и дерзкий, — заметил Тод, когда она вплыла в «Галерею».

— Вот именно. — Мэлори обхватила его лицо ладонями и звонко поцеловала. — Джеймс здесь?

— Наверху. Ждет тебя. Выглядишь потрясающе, сладкая моя. Так бы и съел.

— Я сама кого хочешь съем. — Она потрепала приятеля по щеке и скользнула вверх по лестнице. Постучала и вошла в кабинет. — Привет, Джеймс.

— Мэлори. — Он встал из-за стола, протягивая обе руки. — Огромное спасибо, что пришли.

— Не за что. — Джеймс жестом предложил ей сесть, и она опустилась в кресло. — Как дела?

Он тоже сел и страдальчески поморщился.

— Уверен, вы уже знаете о затруднении, которое возникло у Памелы с миссис К. Ужасное недоразумение, которое, боюсь, может стоить «Галерее» ценного клиента.

Мэлори заставила себя принять сочувственный вид, хотя с трудом сдерживала радость.

— Да, мне очень жаль, что все…

«Не стоит говорить, что все летит в тартарары», — подумала она и, ни на секунду не запнувшись, продолжила:

— …так неудачно получилось с этой сделкой.

— Да. Неудачно. Памела очень увлеклась «Галереей», но, боюсь, она еще учится. Теперь я понимаю, что слишком рано отпустил ее в самостоятельное плавание.

Пытаясь удержаться от торжествующего жеста, Мэлори степенно сложила руки на коленях.

— Она, наверное, знает, чего хочет.

— Да. Да. — Джеймс повертел в пальцах ручку с золотым пером, потом стал теребить галстук. — Думаю, ее способности лучше реализуются в других сферах деятельности, а не при общении с клиентами. Я знаю, что между вами возникли кое-какие разногласия.

«Спокойствие», — напомнила себе Мэлори.

— У меня тоже есть собственное мнение, которое, к сожалению, не совпадает с мнением вашей жены, Джеймс. Да, у нас были серьезные разногласия.

— Понятно. — Он смущенно откашлялся. — Возможно, в этом отношении я позволил себе попасть под влияние Памелы. Кроме того, я искренне полагал, что вам пора раскрыть свои таланты, поэкспериментировать, однако не учел вашу любовь к «Галерее» и преданность ей, а также то, что расставание с родным гнездом может вас огорчить.

— Признаюсь, я огорчилась. — Мэлори смягчила свои слова милейшей улыбкой.

— В последние две недели я много думал об этом. Мне бы очень хотелось вернуть вас, Мэлори. Чтобы вы снова взяли на себя руководство «Галереей». С десятипроцентной прибавкой к жалованью.

— Это так неожиданно… — Чтобы не закружиться в вальсе, ей пришлось представить, что она приклеилась к стулу. — Я польщена. Но… Могу я говорить откровенно?

— Разумеется.

— Разногласия, о которых мы упомянули, никуда не денутся. Мне уже несколько месяцев было неуютно в «Галерее». Это… выталкивание из гнезда рождало боль и страх, но, оказавшись в большом мире, я получила возможность оглядеться и понять, что в гнезде стало… скажем так, слишком тесно.

— Понимаю. — Джеймс поднял руки, затем сцепил их под подбородком. — Могу пообещать, что Памела не будет вмешиваться в решение вопросов, входящих в вашу компетенцию. В отношении новых приобретений, экспозиции, выставляемых авторов и так далее решающим будет ваше слово — не считая, конечно, моего.

То, чего она хотела. И даже больше, если учесть прибавку к жалованью. Она снова займется любимым делом, получив не только материальное вознаграждение, но и удовольствие, хотя и не совсем приличное, оттого, что утерла нос Памеле.

Она победила, не сделав ни единого выстрела.

— Спасибо, Джеймс. Мне трудно выразить, как я рада, что вы хотите меня вернуть, что вы мне доверяете.

— Чудесно, чудесно! — Он лучезарно улыбнулся. — Можете приступать прямо сегодня, если хотите. Все будет так, словно двух последних недель никогда и не было.

Словно их никогда и не было.

В животе образовалась пустота. И вдруг разумная и осторожная Мэлори отступила в сторону, ошеломленно слушая своего безрассудного двойника.