крепко вцепившись в него, будто это была её последняя надежда. Тогда Платон, не подумав о последствиях, крепко сдавил её запястье своей левой ручищей, а правой рукой взяв ремень и пряча его за спину.

Вся красная Алевтина Сергеевна убежала в свою комнату и там разрыдалась. Платон, немного выждав и убедившись, что бабушка успокаивает Настю, пошёл успокаивать и мать.

Мама сидела на крае своей кровати и плакала, потирая кисть руки. Поняв, что он невольно причинил ей боль, Платон подошёл к ней, присел рядом на кровать и нежно обнял за плечи:

– Мамуль, ну извини меня, дурака! Я не хотел делать тебе больно!» – прижал он её вздрагивающую от всхлипов голову к своей груди, целуя в темя и поглаживая по волосам.

– «Дожила вот! Сын поднял на мать руку! Ты настоящий медведь! Наверно синяк будет?!» – ещё сильнее вдруг залилась она слезами, левой кистью потирая запястье своей правой руки.

– «Мам! Так я не поднял свою, а наоборот, твою опустил!» – ответил он обиженно, искренне и удивлённо.

Тут вдруг мать сначала замолчала, а потом начала как-то непонятно дёргаться, перестав и всхлипывать. И Платон понял, что она сейчас смеётся сквозь слёзы, несколько успокоившись, но одновременно и растерявшись – что теперь с нею делать?

Но мать неожиданно сама пришла ему на помощь:

– «Сынок! Это ты извини меня! Мои нервы ни к чёрту негодны! Но это меня не оправдывает! Я не должна была до этого скатываться! Поди, скажи Насте, что я прошу у неё прощения! А ты молодец, что за сестру вступился! Я очень этим довольна!».

И Платон пошёл, всё рассказав Насте и бабушке, поменявшись с той местами.

Но Настя теперь сама закусила удила, пойдя на принцип:

– «Всё, всё! Не уговаривай меня! У меня теперь нет матери!».

– «Насть! Ты посиди тут одна, хорошенько всё обдумай, проанализируй ситуацию со всех сторон и приди к правильному выводу, исходя из того, что мама тебя всё равно любит!» – заключил брат.

А поздним вечером за столом задержавшегося ужина мама официально попросила у Настии прощения, объявив детям:

– «Вы уже достаточно выросли, прежние мои методы воспитания не годятся, да и сил моих нет! Так что занимайтесь теперь сами своим … самовоспитанием! А я даю слово, что никогда не подниму на вас руку!».

И все сразу вздохнули с облегчением, даже Настя.

– «Мамань! А ремень этот выброси в помойное ведро к чёртовой матери!» – поставила Алевтина Сергеевна окончательную точку.

– «Лучше к чёртовой бабушке!» – под всеобщие улыбки добавил Платон восклицательный знак.

– Ну, вот! Наконец в моём бабьем царстве вроде воцарило спокойствие! И хорошо, что Настя скоро уедет от мамы! – облегчённо вздохнул он.

В эти тёплые и сухие апрельские дни земля просохла и наступила пора футбола. Как только Платон слышал за окном стук футбольного мяча и мальчишеские голоса, его организм сразу мобилизовывался и он стремился на улицу.

К этому времени их двор уже представлял идеальную площадку для спорта и отдыха. В середине двора давно стоял грибок от дождя, по периметру которого были сделаны скамейки.

С одной стороны от него уже установили теннисный стол, и турник, а с другой завершили оформление волейбольной площадки.

Но главное, с противоположного от Кочетов торца их дома за высоким деревянным забором около овощного магазина, наконец, была расчищена от строительного мусора футбольная площадка с относительно большими воротами.

И теперь дети их двора с удовольствием гоняли мяч там.

Вот где Платону, наконец, удалось развернуться во всю свою силу и прыть. После получения паса от партнёра, или случайного отскока мяча к нему, или отбора его у соперника, Платон любил резко прокинуть мяч мимо набегающего защитника ему за спину и резко рвануться за ним на свободное место к воротам. Бил он в основном с правой ноги, но если мяч попадал под левую ногу, то бил ею, если это было необходимо по игровой ситуации. А иногда он обыгрывал соперника перепасовкой мяча с ноги на ногу и резким прокидыванием его ему за спину.

А у ворот соперника Платон больше всего любил, стоя к ним спиной, резко с разворота ударить по ним, что было всегда неожиданно для всех.

Играли они каждый день, и днём и вечером. Приходили играть и ребята из других дворов и домов, завязывались новые знакомства и дружба. Даже появились свои зрители.

Отец лучшего футболиста их двора Коли Валова и начальник матери Платона Илья Алексеевич как-то сказал:

– «Платон, а мне нравится, как ты играешь! Ты перспективный! Такая мощь и сила! И уже в твоём возрасте!? У тебя в футболе может быть большое будущее! Тебе надо идти заниматься в футбольную секцию и играть за настоящую футбольную команду!».

И этот совет запал в душу мальчишки, и он попросил отца устроить его в какую-нибудь футбольную команду.

И Пётр Петрович, тоже давно думавший об этом, пообещал сыну заняться этим вопросом:

– «Так в нашем же доме живут три спортсмена – Купа, Жигачёв и Геворкян! Кто-то из них хоккеист, а кто-то другой тогда футболист! Я спрошу их, куда мне сходить! Я займусь этим вопросом!».

А пока Платон учился у мастеров футбола заочно, по телевизору.

Тем временем 7 мая силы Патриотического фронта Лаоса заняли город Луангнамтха, а на территории, контролируемой правительством принца Бук Ума, было введено осадное положение.

И почти через неделю, 13 мая, президент США Джон Кеннеди отдал приказ о подготовке американских войск для военной акции в случае обострения ситуации в Лаосе. Одновременно к берегам Индокитая была отправлена оперативная группа кораблей 7-го флота США.

Пришло время и Пётру Петровичу пригласить сына на собеседование по поводу его занятий футболом.

После работы Платон встретился с отцом у метро Краснопресненская, и вместе они пошли на стадион Метростроя.

Там их встретил Александр Геворкян и познакомил с местным тренером, с которым затем они продолжили совместную беседу.

Платона спросили, как и где он играет в футбол и в какой команде хотел бы оказаться.

– «Я вообще-то болею за Динамо! Поэтому со временем с удовольствием играл бы за него!» – честно и откровенно ответил он.

– «Хе! Вот именно, что играл бы! Сначала надо поучиться в детской или юношеской футбольной школе, а потом, чтобы тебя заметили, как одного из лучших среди равных!».

– «Я готов учиться и очень хочу!».

– «Ну, что ж? В Динамо с детьми и юношами работает, конечно знаменитый, Леонид Соловьёв. Но это … слон, как его называли! Лучше я тебя направлю в наш Спартак к легендарному Владимиру Александровичу Степанову!