– Невеселая складывается ситуация, – заметил Варяг. – Значит, тебя всю дорогу пасли?

Филат только молча качнул головой, пыхнув трубкой. В разговор вступил Михалыч:

– Я даже не могу представить, кто бы мог нам с таким упорством перебегать дорогу. В Питере не отыщется ни одной структуры, которая способна была бы нам бросить такой дерзкий вызов.

– И тэм нэ мэнее, батоно Михалыч, вызов брошен, – произнес Шота, – и нам нэобхадима его принять.

– Сначала надо понять, кто палки в колеса ставит, – веско высказался Кайзер, – а только потом можно что-то предпринимать.

– Так, значит, ты говоришь, что в этом деле первую скрипку играют гендиректор флота и председатель комитета по имуществу?

Филат аккуратно выбил о край тарелки серый рыхлый пепел.

– Именно так.

– Крупняк. Если они от этого акционирования отхватят немалый кусок, тогда им есть за что бороться, – изрек Михалыч.

– А что жэ ви думали! – Зарип Салахов посмотрел прямо на Филата. – У них тожэ имеется чавкало, и они тоже хотят вкусно хавать.

– Может быть, это и разумное замечание, но почему они хотят хавать именно наш пирог? – жестко заметил Кайзер.

Вшестером ключевые авторитеты России собирались очень редко, чаще всего обходились перезвоном по телефону.

Интересы общего дела привели их в этот солидный особняк, в эту небольшую комнату, и они неторопливо и несуетливо обсуждали запутанную ситуацию в Питере. Сторонний наблюдатель, глядя на них, ни за что бы не подумал, что эти шестеро мужчин имеют прямое касательство к таинственному и пугающему миру «теневой экономики», о котором наперебой кричали газеты и журналы России и Запада. Скорее их можно было принять за старинных приятелей, собравшихся в доме у Михалыча, чтобы в неспешной беседе просто отвести душу.

– Так что ты предлагаешь? – откинулся на спинку кресла Михалыч. – Пообломать им всем рога?

– Это всегда успеется, – ответил Филат почтительно. – Меня беспокоят многие вещи. Во-первых, Кеша. Если Кеша был связан с отцами города, с комитетом по имуществу и если он действовал по их наущению, на кой хрен он заставил своих пацанов выйти на контакт с администрацией «Балторгфлота» – это же можно было сделать одним телефонным звонком из кабинета председателя комимущества? Непонятно. Второе. Кто все-таки сел мне на хвост? Выходит, им были известны все мои передвижения по городу, все мои контакты. И всех, с кем я общался, замочили…

– Но ведь ни Красного, ни Перикла не тронули? – задумчиво заметил Михалыч.

– Я думал об этом, – согласился Филат, – но если ты, Михалыч, намекаешь, что это дело рук Красного, так я сомневаюсь. Не похоже. Красный осторожничает. Он явно хочет урвать себе кусман от этого флота, но втихаря против нас идти не станет. Он не идиот: понимает, каким косым боком это ему выйдет.

– Но что ты можешь предложить? – с нетерпением спросил Варяг. – Конкретно?

– Конкретно вот что. – Филат вздохнул. За время долгого путешествия из Петербурга в Москву он успел все продумать. Только не знал, как осуществить задуманное. – Я считаю, что ветер дует из властных структур Питера. С самых высоких этажей. Из мэрии. Из прокуратуры. Из Горкомимущества. Тамошние ребятки уперлись рогом. Встали стеной. Если мы добудем убойный компромат хотя бы на тех троих, чьи телефоны Кеша хранил в книжке, то, наверное, можно будет с ними поработать. Все-таки, когда решается судьба городского имущества, их слово не последнее.

Михалыч поморщился:

– И что же ты желаешь получить? Видеокассету из бани, где заместитель прокурора балуется с малолетними проститутками? Или неопровержимые доказательства того, что вице-мэр Санкт-Петербурга тайно ездил в Ялту на всероссийский съезд «голубых»?

Шота хохотнул, остальные невесело улыбнулись. Михалыч умел порой находить очень остроумные слова, чтобы выразить свой гнев или милость. Только Барон помалкивал, что было на него не похоже. Ведь если разобраться, он был не самый последний человек в этой компании. Михалыч смерил Барона тяжелым взглядом.

– А ведь все твоя затея, Назар! Кто нам пел, что «Балторгфлот» ляжет под нас, как гулящая баба под коробейника? А теперь вон тут какие фигуры нарисовались. Шутка ли – отцы города! Ну, что ты теперь предлагаешь? Может быть, закопать вице-мэра живым где-нибудь на пустыре? А заместителя прокурора разрубить на куски и засолить в бочке у Шота в Минводах?

– Не надо так, Михалыч, – хмуро отозвался Барон. – Дело не такое гибельное, как тебе представляется.

– Не гибельное, говоришь? Да вокруг этого ГАО уже валяется столько трупов, что впору целое кладбище заполнить. И представляется мне, что зампред Горкомимущества не последний покойничек. Ладно, хватит о грустном, – махнул рукой Михалыч, – давайте сообща подумаем о том, как же все-таки поступить.

– Филат прав, – произнес Зарип Махачкала, поигрывая четками, с которыми не расставался даже в бане. – Надо на кого-нибудь из них наехать, и я прэдлагаю начать с прокурора.

На минуту Михалыч задумался. Связываться с властью – лишний раз накликать на себя неприятности, тем более после всех последних событий в Питере. В подобной ситуации надо бы действовать похитрее. Самое разумное – обратиться к генералу, уж он-то не должен обидеть отказом старинного приятеля.

– Наехать-то, конечно, можно, – наконец произнес Михалыч, поморщившись. – Но я попытаюсь придумать еще что-нибудь. Конечно, не обещаю, но, может, что и выйдет. Когда приватизация?

Этот вопрос был обращен не к Филату, как можно было ожидать, а к Барону. Но тот только пожал плечами. За него ответил Филат:

– Через полторы недели.

– Через полторы недели! – веско повторил Михалыч, в упор глядя на Барона. – Через неделю, если не случится чуда, все полетит на хер! Ты знаешь, Барон, сколько бабок нам всем пришлось вывести из дела и заморозить? Ты же сам бизнесом занимался на Алтае, сам знаешь, что такое упущенная выгода!

В комнате воцарилась тревожная тишина. Барону ли не понимать, что проваленных дел не прощают, и сам он мог вспомнить немало случаев, когда опальному вору давали всего лишь один патрон и сутки на осуществление приговора, вынесенного сходняком. И это не за провал операции, в которой крутятся миллионы общаковских долларов, а лишь за несвоевременную отправку грева в зоны. За оставшиеся двадцать четыре часа он должен был проститься со всеми, кто ему дорог в этой жизни, написать завещание, а если имелся долг перед умершими – выполнить его. Святое!

Взгляды их встретились. У одного глаза слегка печальные и сочувствующие – это у Михалыча; у другого полные надежды – у Барона.

– Вот как!.. Жаль. Остается очень мало времени. Значит, говоришь, они действуют через цепочку посредников? – вопросительно посмотрел Михалыч на Филата.

– Да. Но кто эти посредники – неизвестно. Подозреваю, что о них не знает даже генеральный директор ГАО «Балторгфлот». Все замыкается где-то в Смольном.