– Проклятые деньги, – убежденно сказал он, – они всех сводятс ума.

Тамара не стала никак комментировать его фразу. Онавспомнила, что в коридоре ждет Талгат, и пригласила его в палату. Тот вошелмрачный, злой, словно был виноват в том, что произошло. Он стоял перед Ринатом,молча ожидая, когда тот заговорит.

– Вот так, Талгат, – невесело заметил Ринат, – получается,что и меня хотели убить. У Николая была семья?

– Жена, дочь, мать, сестра, – перечислил Талгат, – он ихвсех кормил.

– Объявите им, что я буду платить им те же деньги, что ираньше. Они ничего не потеряют. Я даю слово…

– Спасибо. Обязательно скажу.

– Видимо, детектив нам нужен как можно быстрее. Может, небудем ждать этого бельгийского специалиста, а пригласим местного Дронго? Яправильно назвал его имя?

– Правильно. Я ему позвоню, – кивнул Талгат. – Говорят,сейчас он в Риме. И сначала я хотел поговорить с вами. Кто знал о том, что выедете к Иосифу Борисовичу? Кроме самого адвоката…

– Наверное, его сотрудники, – чуть подумав, ответил Ринат. –Тамара мне звонила и говорила, что меня ждут.

– Меня тоже подозреваете? – поинтересовалась Тамара.

– Нет, – ответил Ринат, – я вспоминаю, кто мог знать. Еще ясказал о нашей встрече моему компаньону, Гребенику. Мы с ним должны быливстретиться в ресторане. Я, кажется, уже опоздал и даже не успел егопредупредить.

– Он уже звонил, – вспомнила Тамара, – мы сказали, что выранены и не сможете приехать на обед.

– Когда он звонил? – спросил Талгат.

– Часа два назад, я точно не помню.

– Кто еще знал?

– Все, – нахмурился Ринат. – Я бы поставил вопрос иначе.Кому выгодно в меня стрелять? Получается, что выгодно всем. Выгодно ИосифуБорисовичу Плавнику, который автоматически станет адвокатом не моим, а моейдочери и будет обманывать ее в особо крупных размерах. Выгодно моей бывшей женеЛизе, к которой отойдут мои миллиарды, если она будет назначена опекуном моейнесовершеннолетней дочери. Выгодно моим будущим компаньонам, которые сумеютприбрать к рукам оставшиеся акции. Выгодно бывшему генеральному директоруВахтангу Георгиевичу, который обижен на меня за его увольнение. В общем,выгодно многим…

– Кроме меня, – сказала Тамара, – мне невыгодно, чтобы васубили. Я потеряю деньги и, боюсь, работу. Плавник уже никогда не будет доверятьмне так, как прежде.

– Большие деньги несут отпечаток непонятного проклятия, –горько произнес Ринат, – приходится подозревать всех, кто тебя окружает.

Дверь открылась, и в палату вошла Надежда Анатольевна.Увидев стоявшую у его постели Тамару, она ни одним движением брови не выдаласвоего отношения к происходившему. Попова приехала навестить Рината, уже зная,что он всего лишь ранен.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

– Плохо, – признался Ринат. – Не столько болит рука, сколькодумаю о Николае. Из-за меня погиб этот парень.

Она подошла к нему, дотронулась до его здоровой руки.

– У вас очень хорошая душа, – задумчиво произнесла Попова, –если в такой момент вы способны думать о смерти своего телохранителя. Неменяйтесь. Оставайтесь таким всегда. И поправляйтесь. Между прочим, я отменилапродажу дачи на Рублевке и приказала обставить дом новой мебелью. Еслизахотите, сможете туда поехать, вам будет удобно.

– Я сначала хочу найти тех, кто в меня стрелял, – призналсяРинат. – Вы видите, какой я недобрый. У меня восточная кровь, я жажду мести.

– Будьте осторожны, – на всякий случай пожелала НадеждаАнатольевна.

Когда она вышла, в палату внесли огромную корзину цветов.

– Это Вахтанг Георгиевич прислал, – доложила Тамара, –желает вам скорого выздоровления. И просит забыть старые обиды…

– Боится, что подумают на него, – понял Ринат. – Уберитеотсюда корзину. Он мог туда змею положить или каким-нибудь гнусным дезодорантомопрыскать, чтобы у меня была аллергия. Не верю я в его искренность.

Талгат, не улыбнувшись, вынес корзину в коридор. Тамтолпились журналисты, которых не пускали в палату.

– Скажите, он жив? – крикнул кто-то из журналистов.

– Жив, – ответил Талгат. – Он только легко ранен. Убит егоохранник. Больше я пока ничего не скажу. Сейчас выйдет его помощник, и она вамвсе расскажет.

Он вернулся в палату и попросил Тамару выйти к журналистам.

– Они не уйдут, пока вы с ними не встретитесь.

– Сейчас пойду, – поправила прическу Тамара. – Можно яскажу, что являюсь вашим пресс-секретарем? – спросила она.

– Можно, – согласился Ринат.

– Невероятная женщина, – восхищенно сказал Талгат, когдаТамара вышла.

Она подошла к журналистам и громко предложила им задаватьвопросы. Нужно отдать ей должное, пресс-секретарем она была превосходным. Иотвечала с большим чувством юмора, стараясь успокоить журналистов. Оставшийся впалате с Талгатом Ринат тихо спросил:

– Что вы думаете о ситуации?

– Не знаю. Но не могу представить, кто мог решиться натакое. Они хотели вас убить. Стрелял снайпер. Если бы в последний момент вы несделали шаг в сторону, пули, которые попали в Николая, могли попасть в вас. Такмне рассказал Анзор.

– Там была пожилая женщина, и мы оба посторонились. Я сделалшаг, и он сделал шаг. А в этот момент начали стрелять. Поэтому две пули попалив него, а одна мне в руку по касательной. Я стоял за ним, и убийца не успелотвести свою руку.

– Анзор говорит, что за вами следили.

– Верно. Какой-то «Опель», и мы с трудом оторвались.

– Мы сейчас проверяем эту машину. Постараемся выяснить, ктомог сидеть в этом автомобиле. Может, они успели доехать до Остоженки раньше васи открыли стрельбу?

– Не думаю. Мы оторвались и уехали. Они еще должны были насискать.

– А если они знали, куда вы едете, и приехали на местораньше вас? Такой вариант возможен?

– Не знаю. Зачем следить за мной и тем более убивать меня? Уменя врагов нет. Обиженный Гогоберишвили не в счет. Видите, он даже цветы прислал.

– Это еще ничего не доказывает, – возразил Талгат.

– Ваш брат вам ничего не говорил о возможных покушениях наВладимира Аркадьевича?

– Ничего. У Глущенко была хорошая охрана. Его всегдасопровождали пять-шесть телохранителей.

– А почему их в тот день не было?