как же… Скорая… — недоумевала девушка. — Они мне сказали куда ехать?

«Как же складно сочиняет-то, аж завидно!»

— Ммм, скорая, говоришь? И кто же из бригады скорой помощи слил информацию тебе? Да ещё и так поздно?

— В смысле поздно? Тебя же только вчера вечером… — удивилась она и чуть не проговорилась.

— Да нет, НЕ милая Снежана. Во-первых, в меня стреляли! Во-вторых…

— Как стреляли? — переменилась девушка в лице. — Нет! Он просто должен был… ударить по голове… — растерянно забормотала она. — Он не мог… Он же обещал, что с тобой ничего не случится!

«Вот это поворот!»

Мы с Алёной только удивлённо переглянулись, но эта дура была настолько обескуражена, что даже не заметила этого.

— Кто, милая? Кого ты подослала? — тихо прошептал я, надеясь, что Снежана не поймет. Она и не осознала на КАКОЙ ВОПРОС сейчас отвечать взялась.

— Егор. Он обещал, что ты не пострадаешь, девушка да, а ты нет. Как же так… Ой! — дошло до неё наконец.

«Не фига себе!»

— Вот именно, Ой! — произнесла Алёна из угла палаты. — То есть Дима до такой степени был нужен, что не погнушалась подстроить аварию и похищение?

— Что? Какая авария? Какое похищение? Я ничего не знаю… — попыталась отмазаться Снежана.

— Я каждое слово записала! В суде будешь отмазываться! — продемонстрировала свой телефон Алёна.

— Ах ты тварь! — кинулась на мою красавицу уличённая мегера.

— И я записал! — раздалось от дверей, заставив Снежану замереть изваянием, растеряв всю тягу к смертоубийству.

«О, крёстный тоже тут!»

— Милая леди, — обратился к Снежане он, — может быть Вы желаете побыть свидетелем? Или скостить себе срок? — и с таким намёком смотрит… Вот жук.

— Яаа… Эээ… — что-то нашей фурии дар речи отказал.

— Вы, да. — усмехается Артур Арсенович. — Судя по Вашим же словам, высказанным Дмитрию, нам есть о чём побеседовать в приватной обстановке, не находите?

Снежана лишь согласно кивнула, и они вышли вдвоём из палаты.

— Дим, получается она тоже замешана? — спрашивает Алёна, присаживаясь рядом со мной на край кровати.

— Выходит, что да. — отвечаю, накрывая своей маленькую ладошку любимой девушки. — Не переживай, теперь это уже не наша головная боль, без нас неплохо разберутся. Алёна, я бы хотел, чтобы ты отправилась домой спать. Как видишь, я уже пришёл в себя. Здесь великолепный персонал… И не возражай! — остановил девушку, набравшую полный рот воздуха для ответа. — Ты еле на ногах держишься. Иди домой, солнышко, а завтра утром вернёшься.

— Но Дииим. — попыталась всё же возмутиться моя красавица.

— Уволюсь! И ты не сможешь больше пользоваться своим положением начальницы. — усмехнулся и подмигнул ей я.

Алёнка вся вспыхнула, надула губки и уже собиралась ответить, как в двери палаты вошёл отец.

30

Алена

«Не палата, проходной двор!» — зло подумала я, оборачиваясь на тяжёлые шаги.

«Фёдор Борисочииич! Нееет! Вот только его мне и не хваталоооо!»

— Дима. Алёна. Рад видеть вас обоих. — улыбаясь входит человек, которого сейчас я точно видеть не хочу. — Дети, а что случилось?

«Он что, мысли читает?»

— Здравствуйте, Фёдор Борисович. Рада Вас видеть. Ну, я пойду тогда. — пытаюсь улизнуть.

— Алёна, подожди минуточку. — останавливает мой побег мужчина. — Дима, я зайду к тебе чуть позже.

Мы вместе выходим из палаты и молча проходим длинный коридор.

«Если хотел поговорить, то чего молчит? Странно…»

— Алёна, мне нужно тебе кое-что сказать. — наконец прерывает молчание мужчина, когда мы выходим на улицу. — Дима… Понимаешь… Не бросай его.

Я открываю рот и широко распахиваю глаза. Слова испаряются из моей головы напрочь, и я просто ловлю воздух ртом.

— Я впервые вижу сына таким. Раньше он искал лёгких отношений и не к кому не привязывался. Только мать, других женщин для него не существовало. Точнее, была одна вздорная девчонка, в третьем классе, а после ни одна не смогла растопить ледяного сердца моего сына. А на тебя он смотрит так, будто перед ним божество. Дима, конечно, непростой человек… Да и эта слава сердцееда и бабника… Но, поверь, он на самом деле вовсе не такой…

А мне вдруг становится невероятно смешно. Он что же, пытается мне собственного сына сосватать?!

— Фёдор Борисович, — начинаю я, но мужчина меня прерывает на полуслове.

— Обещай подумать над моими словами. — просит он.

— Фёдор Борисович, тут не над чем думать… Дима утром сделал мне предложение.

Такого удивления, да что там, шока, я даже и не ожидала. Глаза мужчины округляются, рот тоже.

— Что? — шепчет он. — Что Дима сделал?

— Предложение руки и сердца. — смущаясь отвечаю я.

Как-то странно обсуждать подобные вещи с отцом своего, как бы, парня. Однако я ощущаю, что поступаю правильно.

— И ты? — еле выдавливает из себя мужчина.

— Согласилась. — отвечаю.

Фёдор Борисович облегчённо выдыхает, а потом хватается за сердце.

В жизни бы не подумала, что новость о предполагаемой помолвке сына может приводить к сердечному приступу.

— Помогите! — ору как ненормальная. — Мужчине плохо! Умоляю, кто-нибудь, помогите!

На мои крики сбегаются медики и уводят отца Димы.

И вот как теперь уехать?

Возвращаюсь в здание больницы, чтобы выяснить что с ним.

— Ну и что ты такого Федька сказала, что ему с сердцем плохо стало? — слышу рядом голос Артура Арсеновича.

— Ничего. — горестно вздыхаю.

— Прям таки совсем ничего? Ага, так и поверил. Колись, редиска? Небось Федька стал расписывать, какой у него замечательный сынок… — пытается натолкнуть меня на мысль это невозможный мужчина. А в глазах огоньки пылают…

— Угу.

— А ты давай его разуверять?

И вот чувствую, что подкалывает, а всё равно:

— Дима сделал мне предложение. Это я его отцу и сказала… А он за сердце схватился.

Мужчина рядом со мной начинает странно подрагивать, придавая лавочке вибрации. Поднимаю глаза и понимаю, что он просто ржёт! Беззвучно так, зато явно от души.

— И что тут смешного? — не на шутку обижаюсь.

— Ни-ни-ничего! — хохочет он. — Просто… просто… Мда, слабовато стало отеческое сердечко… Ты прости, Алёна, сама ситуация похожа на фарс. — говорит Артур, отсмеявшись. — Ну