стеклу кабины. Увиденное ничуть не обрадовало.

Прямо на них клином шли птицеподобные существа, медленно взмахивающие огромными крыльями.

— Вижу. Наверно, собираются нас атаковать.

— Согласен! Пилот! Уходим.

Тому не пришлось повторять команду. Пропеллер залопотал на полных оборотах, высота продолжила расти. Дирижабль устремился на запад, вглубь материка.

— Надеюсь, мы найдём дорогу к пробою, — промолвил учёный. Только сейчас в его голосе прозвучала тревога. — Вернёмся на восток и пройдём вдоль побережья…

— Они отстают, — перебил его граф. — Летят медленнее и ниже нас. Лучше скажите, профессор, твари способны преодолеть пробой? Появление их над Мехико, тем более — над Торжком, крайне нежелательная штука.

— Не могу сказать точно. Этим животным нужен стимул нырнуть в провал. В воздухе преодолеть зону нулевого тяготения. Не скажу точно. Вряд ли. Главное — нам успеть, пока пробой не затянется.

Когда это случится, никто предсказать не в состоянии. Старания магов, уверяющих, что они способны затормозить разрастание дыры, а потом и вовсе схлопнуться, доверия не вызывают. Очевидно, переход образуется и исчезает по каким-то другим причинам, людям неведомым.

Впереди показалась горная гряда. Пилот указал на самую высокую, чуть левее курса.

— На Земле здесь должна быть Орисаба, высота больше пяти вёрст.

— Хорошо. Снижайтесь. И поворачивайте на север, — приказал Воронин.

Дирижабль поменял курс. Солнце теперь светило в корму.

Внизу раскинулась пустынная местность. Изредка попадались мясистые растения, напоминавшие кактусы.

— Господа! Вас не удивляет, что мы не видели пока ни единого существа из тех, кто пытается пробраться в наш мир? — спросил Тышкевич.

Они летели уже достаточно низко, чтоб разглядеть любую рептилию размером с игуану. Ничего подобного не попадалось.

— Считаю, на первый раз достаточно, — распорядился капитан. — Курс — строго на восток. На побережье поворот к югу и возвращаемся к провалу. Высота сто саженей.

Из того, что Ташкевич усвоил, читая бумаги Бженчишчикевича, в его реальности учёные непременно захотели бы взять пробы земли, воды, воздуха, растений. Но капитан прав — не стоит тут задерживаться.

Как только дирижабль опустился до указанной сотни, на смену прохладе, царившей на высоте, в гондолу хлынул зной.

А вскоре они увидели рогатых ящериц.

Большое стадо, наверно — не менее полутысячи особей, неслось тем же курсом — на юг, к пробою. Но что самое замечательное, их преследовали какие-то странные предметы, в сотни раз меньше дирижабля, тем не менее, свободно двигавшиеся по воздуху.

Пилот убрал тягу, позволив кораблю зависнуть. Рептилии заполонили пространство под гондолой — сплошная масса бешено несущихся гибких тел.

А на аэронавтов вдруг накатил страх. Затем — жуткий первобытный ужас, хуже, чем испытал Тышкевич на Ярославском полигоне, когда в него разрядили амулет, насылающий панику. Профессор заорал как резаный, лётчик ударился головой о борт кабины, капитан зажал уши ладонями и наклонился вперёд — к самому стеклу…

Так же быстро всё закончилось, только в ушах звенел вопль учёного, хоть Роман Эдуардович уже замолчал.

— Что это было? — просипел обычно неразговорчивый пилот.

— Амулет страха, — ответил Тышкевич.

— Или инфразвук, — возразил учёный, обтирая вспотевшее лицо.

— Не важно — что. Важно, что оно загоняет тварей к провалу, — подвёл черту Воронин. — Значит, в Тартаре есть кто-то, действующий против нас. И эти сведения необходимо срочно доставить Великому Князю. Летим в пробой!

Не жалея Энергии, пилот погнал дирижабль к точке входа. Когда обгоняли монстров и их пастухов, предусмотрительно поднял судно вверх, повторно испытывать пережитый ужас никто не желал.

Наконец, снова нырнули в мглу.

— А ведь пробыли в Тартаре едва часа три, — заметил Роман Эдуардович. — Правда, впечатлений и жути хлебнул — больше, чем за предыдущую жизнь.

Видно, он решил, что их приключение закончилось. Поспешил с выводами, потому что минул ещё один час, а дирижабль так и не прошёл «точку тошноты». То есть точку без тяготения, где притяжение Тартара и Земли уравновешиваются.

Пилот снова включил подъём. Их опять вынесло к побережью с джунглями у воды, а в воронку провала прыгали отталкивающего вида рептилии. Видно, загонщики привели к пробою очередную партию быстро бегающих крокодилов.

Вниз — зависли. Вверх — опять Тартар.

Солнце начало клониться к горизонту. Не то Солнце, что у Земли. Чужое, инородное.

— Абсурд! — заныл профессор. — Коль в Тартаре давление выше, и ветер дует отсюда к Земле, он обязан способствовать цепеллину нести нас домой!

— Вернёмся, подадите жалобу, — оборвал его граф. — Ваше благородие, какие у вас соображения?

— На дирижабле хода нет. Но коль здешние твари легко проникают в наш мир, пройдём как они.

Лица у пилота и учёного вытянулись. Оба ординары, они представить себе не могли, что придётся покинуть безопасную гондолу и добровольно отправиться в компанию хищных, голодных, а ещё напуганных и обозлённых людоедов. Тышкевич, если и трусил, старался не показывать, чтоб не сеять панику у двух гражданских.

— Так точно, ваше благородие. Позвольте лишь уточнить: пойдём пешим строем или нырнём в поток?

— Водный путь опаснее. Слышали уже, что рептилоиды из-под воды напали на пароход неподалёку от Веракрус?

— Конечно… К тому же придётся держать воздушный пузырь, иначе ординары задохнутся.

— Именно. Штабс-ротмистр, вам придётся вести и защищать одного из них. Я — второго. Одна пара обязана дойти.

— Нет! Простите, господа, я не пойду, — заупрямился пилот. — Государёв устав запрещает нам кидать воздушное судно, исправное и способное лететь. Энергии хватит на несколько дней, пища и вода имеются. Богородица не оставит меня!

Капитан не стал ввязываться в богословский спор: распространяется ли покровительство Девы Марии на сей адский мир, здесь скорее правит бал дьявол. Задал вопрос:

— Что вы намерены предпринять?

Видно было, что аэронавт об этом ещё не подумал и соображал на ходу.

— Рискну включить тягу. Снижусь в пробой, насколько возможно. Опущу нос. И дам полные обороты. Ширины должно хватить… Надеюсь.

— На полном ходу вмажетесь в противоположную стенку? — Тышкевич, обладая пусть самым незначительным опытом рулить дирижаблем, сразу въехал — дело гиблое.

— Есть более разумный путь! — зачастил профессор. — Мы оба остаёмся у пробоя. Как только вы вернётесь к Великому Князю, просите прислать на выручку большой и малый корабль. Пусть малый летит в Тартар, связавшись тросом с большим, нас зацепит — и домой! Сколько длина каната, на котором опускали в провал собаку?

— Верста. Или чуть больше, — вспомнил капитан. Идея Романа Эдуардовича его ничуть не вдохновила.

— Вот! А собака была испуганной. Стало быть, попала под амулет страха этих загонщиков. Поверхность наших планет близка! Думаю, угольные шахты поболее роют.

Для всех было ясно, что профессор, как и пилот, отчаянно страшится пешего променада среди ящериц. Даже под защитой Одарённого.

Командир принял решение.

— Штабс-ротмистр, плетением ночного видения владеете?

— Так точно. Стандартный набор Девятого Отделения.

— Значит, идём как стемнеет. Твари — холоднокровные существа, им тепло и солнце надобно, ночью должны тихо себя вести или спать. Я забираю фотографическую плёнку у Романа Эдуардовича.

Они выждали, когда очередная партия ящеров ухнула вниз, в сгущающихся сумерках. «Загонщики» исчезли, у подножия тропических деревьев никого не было.

Дирижабль снизился, к земле устремилась верёвочная лестница.

Тышкевич простился с остающимися. Встретит ли их ещё? Предвидение молчало. Как обычно — фифти-фифти, увидит или нет.

Спустился вниз, следом легко соскользнул капитан. Оба уставились в темнеющий провал. Вдали, на противоположной стороне, просматривался водопад.

— В «Девятке» учили работать группой?

— Чаще парой.

— Тогда — простите, штабс-ротмистр. Я привык в одиночку. Можем друг дружке помешать. Надеюсь, вы — способный кинетик. С Богом!

Никаких трогательных сантиментов вроде «если ты дойдёшь, а я нет, передай моей дочке…», ничего подобного не просили ни рискнувшие спуститься, ни оставшиеся в дирижабле, немедленно набравшем высоту.

Воронин разбежался и прыгнул в пробой.

Конечно, Тышкевич владел некоторыми плетениями, помогающими заскочить на высокую стену или не поломать ноги, выскочив из окна второго этажа. Большего не требовались для защиты особо важных персон. Да и эти умения редко кому пришлось применить на деле.

Безо всякой лихости, доступной магу десятого уровня, граф начал спускаться следом, но аккуратно — как альпинист после восхождения. Правда, без снаряжения.

Метров через пятнадцать наткнулся на первый