Когда пожар потушили и суматоха улеглась, они ушли дальше в глубь леса и устроились на ночлег под деревом.

Но теперь Стивен проснулся. Он съежился от холода, тело задеревенело. Что-то разбудило его. Что же это было? Повсюду высились только стволы, холодные и безмолвные. Даже птицы еще не проснулись.

«Стивен!»

Мальчик, морщась от напряжения, поднялся на ноги и принялся разминать затекшие конечности. Он озирался вокруг, пристально вглядываясь в предутренний сумрак. Тишина; только собственное сердце стучит.

Он прошел несколько шагов. Вчерашние ожоги тоже словно проснулись и отозвались жгучей болью. Ноги противно шаркали по земле. Стивен оглянулся назад, на спящего Тома — его фигура, привалившаяся к темному стволу, смутно белела во мраке. Потом мальчик отвернулся и зашагал прочь.

Желтая полоса на востоке неба расползалась все шире и выше. Из голубовато-серого мрака постепенно проступали стволы, старые, покосившиеся деревья. Стивен брел медленно и осторожно, отводя в сторону раскидистые нижние ветви.

Он вышел на небольшую полянку, где земля была затянута плющом, а посередине торчало огромное полуповаленное мертвое дерево, прогнившее изнутри. Ветви дерева застряли где-то в кронах соседних деревьев, корни торчали из земли клубком застывших змей. Стивен остановился. Высоко вверху, в развилке ствола, сидел Майкл, неподвижный и бдительный, как сова.

— Может, слезешь? — поинтересовался наконец Стивен.

В лесной тишине его голос прозвучал на удивление глухо.

— Где Обри? — спросил Майкл.

— Где-то тут, неподалеку.

— Не дури мне голову. Я могу читать твои мысли. Но это неважно. Будь он поблизости, я бы знал.

— Так ты явился, чтобы нас убить? — осведомился Стивен.

— Нет. Хотя, конечно, мог бы это сделать. Я прилетел предупредить тебя.

— Угу, конечно. Как тогда, на поле.

— Я тогда тебя не убил и теперь не стану — при условии, что ты не будешь дурить. А если тебе нужны доказательства, подумай вот о чем: я тебя почуял еще час назад, когда только появился в Рассете. Я знал, что ты спишь; я мог бы найти тебя спящего или навести на вас Кливера. Но я этого не сделал, верно?

— Не знаю, — сказал Стивен.

— Не будь дураком! — Майкл врезал кулаком по стволу, и все дерево под ним затряслось. — Выслушай меня, хотя бы раз в жизни! То, что я говорю, — это для твоего же блага.

— Ну? — Стивен застыл в ожидании, напрягшись всем телом и стараясь оставаться спокойным, насколько мог, чтобы без помех улавливать все душевные вибрации рассветного леса.

Он не почувствовал ни угрозы, ни чьего-либо присутствия — только мощные волны гнева и тревоги, исходящие от брата. «А может, он и не врет, — подумал Стивен. — Насколько он вообще способен не врать».

Майкла заметно передернуло.

— Господи, ну и холодрыга! — буркнул он. — Слушай, Стивен, я могущественней их всех. Они только отчасти понимают, насколько я сильнее. Они не могли бы найти тебя в лесу. Они и теперь не знают, что я тебя нашел. Возможно, никогда не узнают.

Он умолк, словно сам сомневался в своих словах. Темное небо у него за спиной начинало светлеть.

Когда Майкл заговорил снова, плечи у него слегка поникли.

— Я пришел к тебе, Стивен, хотя ты и не поверил мне тогда, и даже несмотря на то, что ты меня запер. Потому что мы братья. Так вот, слушай: сегодня кое-что должно случиться, и ты с этим ничего поделать не сможешь. Это будет хорошее дело — по крайней мере, для нас; и, если у тебя есть хоть капля мозгов, ты просидишь этот день тихо и тогда увидишь, что будет. Но если ты полезешь на рожон, я с тобой церемониться не стану. Они знают, что вы в Рассете, и стерегут лес снаружи.

— Отчего же они не придут сюда и не схватят нас? — спросил Стивен.

— Пожар наделал слишком много шуму. Им сейчас надо, чтобы все устаканилось, и поджигать лес им ни к чему. А кроме того, у них есть более важные дела. Так что они ограничатся тем, что будут стеречь все выходы из Рассета и дороги, ведущие в деревню. И имей в виду: если они вас увидят, то управятся и без моей помощи.

— Рассет большой, за всеми тропинками не уследишь…

— Это верно. Но у нас есть еще одно преимущество. Вряд ли ты о нем забыл, а уж святой отец и подавно не забудет: у нас в руках Сара. Если вы с Томом Обри всерьез попытаетесь нам помешать, ей не поздоровится. Понял, Стиви?

— Майкл! Это же Сара! Твоя родная сестра! Моя родная сестра! Что значит «не поздоровится»?! Ты что, убить ее собираешься?

Упоминание о Саре задело Стивена, как ничто другое.

— Да успокойся ты!

На поляне светало все быстрее. Стивен видел бледное лицо брата, одежду, испачканную гарью, глаза, которые на свету отливали красным…

— Конечно, я не собираюсь ее убивать! И никто не собирается! Все с ней будет нормально!

Майкл говорил торопливо, заметно было, что ему не по себе.

— Я просто передаю тебе то, что сказал Кливер. Он ей ничего не сделает; мы просто продержим ее взаперти до вечера, чтобы она ни о чем не проболталась.

— Черт возьми, Майкл, что вы задумали? Вы там все с ума посходили!

— С ума посходили? — Майкл запрокинул голову и расхохотался.

Пронзительный хохот разорвал тишину раннего утра. Откуда-то издалека ему отозвался петух. Хохот и кукареканье смешивались, но в конце концов Майкл утих. И снова застыл на ветке.

— Наоборот, Стивен. Мы делаем это, чтобы не сойти с ума. Ты даже не подозреваешь, какой ценой нам даются наши четыре дара. Если бы ты принял дыхание дракона, как тебе было предназначено, ты бы знал куда больше, чем сейчас. Но тут ты сам виноват.

— Про дракона я знаю, Майкл.

— Отчасти да. Но куда меньше, чем ты думаешь. Ты ведешь себя как чужак, Стивен, а ведь ты — один из нас. Ты связан с нами, ты наш душой и телом!

Стивен переступил с ноги на ногу.

— Ты больше не такой, как я, Майкл. Там, на поле… твоя душа таяла. Меняла форму и цвет. Становилась такой же, как у тех, других.

— А ты думаешь, с тобой этого не происходит? — Майкл расплылся в довольной ухмылке, глаза у него вспыхнули. — Пока что перемены едва заметны, но и лошадка уже не та, что раньше, Стиви, мой мальчик!

Он внезапно спрыгнул с дерева и опустился на землю — стремительно, но все же медленнее, чем того требовало земное тяготение. Теперь он оказался ближе к Стивену и протянул к нему руку.

— Ты ведь ощущаешь, как болят глаза, а, Стивен? Разве ты не чувствуешь в глубине души желания переключиться, использовать зрение? Чувствуешь ведь, я знаю. А скоро тебе захочется использовать зрение постоянно, высматривать вокруг себя драгоценные души, собирать их, играть с ними, разбрасывать их, чувствовать, как пламя течет сквозь тебя, и парить над миром, точно птица!