Воздух здесь чересчур теплый и спертый, а я ужасно устала после событий вчерашней ночи. Мои ребра болят в том месте, куда ударил сапог Ревиндры. Однако я закусываю щеку и упрямо двигаюсь вперед.

Проходит много времени, прежде чем мы наконец оказываемся на поляне, где стоит несколько ржавых стульев. Все они разные, но явно были сделаны смертными. Немного поодаль морщинистая фейри сидит на корточках у костра и жарит на вертеле освежеванную крысу. Чертополоховая ведьма медленно вращает металлический прут, и крошечные капельки жира с шипением падают в огонь.

Волосы, в которые вплетены сорняки и покрытые шипами ветви, укрывают ее подобно плащу. Из-под спутанной гривы на нас смотрят большие черные глаза. На ведьме надето платье из тускло-коричневой ткани и древесной коры. Когда она шевелится, я замечаю, что у нее босые ноги, а на нескольких пальцах поблескивают кольца.

– Путники, – хриплым голосом говорит она. – Вижу, вы смогли пробраться сквозь мои болота. Ради чего пришли сюда?

Оук выступает вперед и кланяется.

– Достопочтенная госпожа, та, что способна найти любую пропажу, мы пришли просить вас использовать свою силу, чтобы помочь нам. – Он достает из своей сумки бутылку медового вина, упаковку посыпанных пудрой пончиков и баночку масла с перцем чили, а затем ставит все дары на землю перед ведьмой. – Мы принесли дары.

Чертополоховая ведьма окидывает нас внимательным взглядом. Кажется, она не слишком-то впечатлена. Но когда очередь доходит до меня, то на ее лице отражается откровенное недоверие.

Оук косится на меня, озадаченно хмурясь.

– Это Рэн.

Ведьма сплевывает в огонь.

– Ноль. Никто. Ничто. Вот чем ты являешься. Ты – Ноль-Никто-Ничто. – Произнеся эти слова, она взмахом руки указывает на подарки принца. – Какого вы обо мне мнения, раз надеетесь купить мою помощь по столь низкой цене?

Оук откашливается, явно недовольный тем, как идет разговор.

– Мы хотим узнать о костях Мэб и о сердце Меллит. А еще мы хотим кое-что найти.

Сердце Меллит? Я вспоминаю о предостережении Гиацинта и о неведомом послании от леди Ноури. Может быть, это и есть выкуп, который она просила за Мадока? Раньше я ничего о нем не слышала.

Вглядываюсь в лицо принца: линии его рта мягкие, но во взгляде чувствуется жесткость. Насколько ему, должно быть, важно придерживаться роли никчемного придворного-неженки, если, проявив свои истинные способности, он может поставить под угрозу жизнь сестры?

Мне интересно, сколько раз он убивал.

– А-а-а, – протягивает Чертополоховая ведьма. – Здесь есть о чем рассказать.

– Кости Мэб были украдены из катакомб под дворцом Эльфхейма, – сообщает принц. – Вместе с драгоценным ларцом, в котором они лежали.

Чертополоховая ведьма не отводит от него взгляда чернильных глаз.

– И вы желаете их вернуть? Вот что вы хотите найти с моей помощью?

– Я знаю, где сейчас находятся кости. – Оук говорит спокойно, но его лоб слегка наморщен, а губы поджаты. Во всем его облике читается мрачная решимость: он намерен вернуть отца, и неважно, какой ценой. – Но мне неведомо, как леди Ноури собирается использовать их для осуществления своих планов. Я также не могу понять, почему сердце Меллит имеет значение. Бафен, наш придворный астролог, поведал мне лишь часть этой истории. Когда я попросил у матушки Мэрроу рассказать мне подробности, она посоветовала обратиться к вам.

Чертополоховая ведьма поднимается на ноги и, шаркая, подходит к одному из стульев. Ее тело скрыто плащом из волос и вплетенных в них ветвей и листьев. Интересно, если бы я прожила в лесу достаточно долго, мои волосы тоже превратились бы в подобное одеяние?

– Присядьте у костра, и я поведаю вам историю.

Мы придвигаем стулья ближе к огню и усаживаемся на них. При свете пламени Чертополоховая ведьма кажется еще более древней и гораздо менее похожей на человека.

– Мэб родилась, когда мир еще был молод, – начинает она. – В те времена фейри отличались как большими размерами, так и огромной мощью, в отличие от нас, живущих в эпоху железа. Тогда великаны были высотой с гору, тролли походили на деревья, а ведьмы – такие как я – умели создавать что угодно из ничего.

Раз в сто лет проводится магический совет, где все мы – ведьмы и волшебники, кузнецы и творцы – собираемся, чтобы отточить свое ремесло. Посторонним не дозволено там присутствовать, но Мэб все же осмелилась прийти. Она молила нас о том, чего хотела больше всего на свете, – о даре созидания. Она жаждала не обычных чар или маленьких чудес, а великой магии, той, которой обладали мы одни. Почти все отказали ей, кроме одной ведьмы.

Та ведьма и наделила ее способностью создавать из пустоты то, что она пожелает. А взамен попросила забрать свою дочь и воспитать девочку как наследницу короны. Сначала Мэб держала обещание. Она взяла себе титул Дубовой королевы, объединила под своим флагом маленькие Благие дворы и принялась наделять сознанием все живущее. Деревья вырывали из земли свои корни, стоило ей попросить. Трава бежала по земле, распугивая всех ее врагов. По мановению ее руки рождались фейри, никогда не существовавшие прежде. И наконец она подняла с морского дна три острова Эльфхейма.

Оук хмурится, рассматривая землю.

– Верховный король унаследовал некоторые из ее способностей? Вот почему он может…

– Терпение, юноша, – перебивает его Чертополоховая ведьма. – Мне все равно, принц вы или нет. Я либо поведаю вам историю от начала до конца, либо не стану рассказывать вовсе.

Губы Оука расплываются в извиняющейся улыбке, в которой чувствуется примесь озорства.

– Если я немного тороплю события, то только потому, что история невероятно интересна, а рассказчица талантлива и красноречива.

Ведьма улыбается, обнажая треснувший зуб.

– Льстец.

Тирнан, судя по его виду, заинтересован историей. Он сидит, опершись локтем на ручку стула и положив голову на тыльную сторону ладони. Когда он позволяет себе расслабиться, то становится совсем другим человеком. Не таким взрослым, каким хочет выглядеть в глазах окружающих. В нем проступает ранимость, и складывается ощущение, что в его душе живут гораздо более глубокие и отчаянные чувства, чем он пытается всем показать.

Чертополоховая ведьма откашливается и заговаривает вновь:

– Мэб назвала девочку Меллит, что означает «проклятье матери». Не самое многообещающее начало. Однако, когда у нее родилась собственная дочь, она начала придумывать способы увильнуть от сделки.

– Это была Кловис, – догадывается Оук. – Королева, правившая до моего дедушки Элдреда.

Чертополоховая ведьма склоняет голову набок.

– Верно. В итоге Мэб придумала простой трюк. Она снова и снова хвасталась, что знает, как сделать Кловис королевой, пока слухи не дошли до той самой ведьмы, с которой она