что намекает на возможность ущерба для противоположной категории детей. Но если это правда, то почему Вэл по-прежнему жива, а Китти – нет? Если верить Дебре, то именно младшая из дочерей была хорошей.

– Эй! – слышится оклик Хави, который бежит через парковку по направлению к подруге.

– Что за фигня там творилась? – спрашивает она, когда он оказывается рядом.

– Без понятия, – качает он головой, осматриваясь по сторонам и обводя взглядом небо. – Мне нужно возвращаться и помочь Дженни, но я ускользнул под фальшивым предлогом, чтобы предупредить тебя наедине: будь осторожна. Ни с кем не разговаривай. Считай, что за тобой постоянно наблюдают и записывают на камеру. Здесь что-то происходит.

– Но что?

– Когда со мной связались по поводу встречи, я задумался: почему именно сейчас? И провел небольшое расследование. Никто никогда не пытался выяснить, что случилось с Китти. Никого не арестовали и даже не обвинили. Да что там: в газетах нет ни единой статьи об этом.

Быстрый поиск в интернете сообщил Вэл то же самое, однако Хави располагает более обширными ресурсами и доступом к официальным документам.

– Никого это не волновало, – шепчет она.

– Мне кажется, организаторы используют нашу встречу и идиотский подкаст, чтобы выстроить собственную версию событий. Чтобы повесить смерть Китти на кого-то из нас и получить возможность спокойно перезапустить передачу.

– И я идеальный кандидат. – Улыбка Вэл выходит безжизненной. – Непослушная и дерзкая старшая сестра. Они смогут свести всё к семейной драме и откреститься от собственной причастности. Я даже со стороны выгляжу виноватой: сбежала и пряталась много лет. Неудивительно, что все так радуются моему приезду.

Хави выглядит угрюмым и явно согласен с оценкой ситуации.

– Мы все знаем, что тебя там не было, когда… всё произошло.

– Но доказательства отсутствуют, – появляется первая светлая мысль за вечер. – Готова поспорить, что именно кто-то из организаторов спалил студию, чтобы уничтожить записи и улики. Это сделали они, а не я.

– Доказательств, может, и нет, но зато есть свидетели. Ошибка этих уродов заключается в том, что они позвали и нас тоже. Мы не позволим им тебя подставить.

Вэл невесело смеется.

– Дженни первой бы толкнула меня под поезд, машинистом которого была бы ее мать, судя по всему.

– Какой бы наша подруга тебе ни казалась, главное ее качество – верность. Она бы никогда так с тобой не поступила, – Хави ободряюще сжимает плечо Вэл прежде, чем потрусить обратно к гостинице.

Однако он ошибается – ни один из них не знает друг друга. Даже если Дженни и могла считаться верной в детстве, то сейчас она является частью сообщества Благодати.

Вэл желает, чтобы пустыня вторглась на идиллическую территорию города и покрыла всё это фальшивое место песком и пылью, выдула краски и жизнь из красного кирпича и зеленых лужаек. Стерла всю ложь Благодати и заменила суровой правдой реальности. Неизменная и постоянная пустыня всегда была рядом, как бы люди ни пытались ее не замечать.

Вэл опустошена. Снаружи холодно, и ее расцарапанные щеки горят. Может, авто Айзека не заперто.

И снова он выручает ее. Она открывает дверцу со стороны пассажира, и на глаза попадается пластиковый пакет на заднем сиденье. Бурчание в желудке напоминает, что ей не удалось ничего поесть на торжестве. Может, остались закуски с заправки?

Но находка оказывается даже приятнее. Вэл смеется, вытаскивая тот абсурдный плед с изображением Моны Лизы. Их с Айзеком личная шутка согревает и в буквальном, и в переносном смысле. Накинув покрывало на плечи и завернувшись в него, девушка блаженно зажмуривается. По-прежнему хочется есть, но теперь хотя бы тепло. Благодаря лучшему в мире парню.

Покой нарушает резкое постукивание по окну. Вэл вздрагивает и открывает глаза. Снаружи переминается с ноги на ногу женщина. Не мать Дженни, слава богу. Но в Благодати никому не следует доверять. Боковое стекло с неработающим подъемником опустить нельзя, и сначала даже появляется желание просто покачать головой и велеть незнакомке уходить. Но… она не выглядит злой – скорее напуганной. И одета не для праздника: в кардиган и джинсы, а на ногах – практичные кроссовки. Поэтому Вэл осторожно выбирается из машины. Женщине уже за шестьдесят или даже семьдесят, белая. Она что-то прижимает к груди.

– Валентина.

– Мы знакомы?

Внезапно перед внутренним взором всплывает недавнее воспоминание: именно эта женщина гналась за Айзеком в трейлерном поселке. Вэл невольно пятится, но натыкается на автомобиль. В этом городе что, все с приветом? И все стремятся наброситься на нее?

– Тебе нужно посмотреть это, – произносит незнакомка.

Вэл слегка расслабляется, услышав голос. Он звучит грустно и немного нервозно, но точно не озлобленно. Женщина протягивает узкий черный прямоугольник. Старая кассета VHS-формата без маркировки и коробки.

Несмотря на желание принять предмет, Вэл не спешит этого делать.

– Что там?

– Не рассказывай им, пока сама не посмотришь, – собеседница обеспокоенно оглядывается через плечо.

– Не рассказывать кому? Людям с торжества?

– Своим друзьям. Остальным членам круга. Они не поймут. Не смогут. Пока нет. Но ты заслуживаешь… вы все заслуживаете знать правду.

С колотящимся сердцем Вэл берет кассету. Словно освободившись от тяжкого груза, женщина выпрямляется и поднимает взгляд. Она кажется знакомой, причем не только из-за предыдущего столкновения в трейлерном парке. Но вспомнить ничего не удается.

– Мы встречались раньше? – спрашивает Вэл. – Например, на передаче тридцать лет…

Невдалеке раздается стук от резко распахнутой двери, заставивший собеседницу вздрогнуть и поспешить прочь, огибая припаркованные машины. Но не в направлении города, а прямиком в пустыню. Вскоре силуэт растворяется в вечерней мгле.

До Вэл доносится голос Хави. Друзья идут к ней.

Она прячет кассету под плед с Моной Лизой, прижимая к груди, совсем как недавно вручившая предмет женщина. Интересно, она так держала его из желания сохранить секрет или потому, что считала вещь ценной?

Рядом с Хави шагает Айзек, а завидев Вэл, переходит на бег.

– Ты как?

– Я в порядке, – привычная ложь легко срывается с губ.

Однако, в отличие от папы, Айзек не спешит поверить. Он пристально смотрит на Вэл и, заметив царапины на ее лице, хмурится с возросшим беспокойством.

Хави догоняет друга и присоединяется к ним.

– Маркус помогает Дженни собрать вещи в номерах. Она чувствует себя ужасно виноватой из-за скандала.

– Эй, если бы мне давали по доллару за каждую неприятную встречу с чьей-то матерью, то у меня бы накопилось сегодня уже целых два, – пожимает плечами Вэл.

Вознаграждением ей становится мрачный смешок Хави.

– Повезло, что избежала знакомства с нашими. Иначе счет дошел бы до четырех.

– Можем мы убраться отсюда? – спрашивает она.

– Куда? – уточняет Айзек, хотя