То есть, говоря грубо и упрощенно, ему было не по душе, что СССР слишком много занимается собственными делами и слишком мало – «мировой революцией». А Зорге, если мы вспомним, изначально работал на революцию, а на Россию – постольку, поскольку там был центр мирового коммунизма.

Но в целом никакого особого криминала за Рихардом нет, и Берзин все эти политические тонкости известно где видел – да у него половина кадров, если не 90 процентов, думает не так, как пишет газета «Правда». Он лично знает Зорге, с ним в свое время было много переговорено, и Берзин ему верит – он имеет основания именно верить Рихарду, к их отношениям это слово применимо.

Но время идет. К середине 30-х годов большая часть адептов «мировой революции» дозрела до антиправительственных заговоров. «Тридцать седьмой год» подобрал и Берзина, и большинство тех, кто знал Зорге лично, ибо в Центр его больше не вызывают (да и личное знакомство в таких обстоятельствах идет не в плюс, а в минус).

В 1937 году в его деле сделана пометка: «Политически совершенно не проверен. Имел связь с троцкистами. Политического доверия не внушает». Что делали в таких случаях? Известно, что. Вызывали домой «на отдых» – и дальше человек попадал в «ежовые рукавицы». В 1937 году было принято решение об отзыве Зорге и его людей, однако в конце концов все же решили этого не делать, и причина ясна: Рамзай давал ценную информацию, его исчезновение пробило бы слишком большую брешь в работе, а заменить его было некем. В разведке прекрасно умеют работать как с достоверными, так и с сомнительными данными, так что отзывать Зорге не стали, однако пометка в деле осталась.

Но и это еще не все. Как известно, Рихард снабжал посла Отта, да и не только его, информацией по японским делам. Естественно, он прекрасно понимал, что Отт был разведчиком. Понимал это и Берзин. Тем не менее начальник Разведупра всячески такую деятельность поддерживал, ибо заручиться доверием посла можно было, лишь снабжая его первоклассной достоверной информацией. «Сливки», конечно, доставались Москве, ну а «молоко» шло в Берлин. Однако Рихард фактически работал на немецкую разведку – и вполне возможно, что и Разведупр, и НКВД получали об этом информацию от своих немецких агентов. В Разведупре знали, кто такой на самом деле Зорге, а в НКВД – совершенно не факт, у них он мог идти как «немецкий шпион».

Дальше – больше. В августе 1941 года в недрах Разведупра была составлена записка «Истоки политического недоверия Инсону[29]», в которой вспомнили, что множество бывших начальников Зорге являлись «немецкими и японскими шпионами» и, по логике вещей, должны были сдать своих агентов иностранным разведкам. Эта проблема не дает покоя разведупровскому начальству Зорге, имевшему к тому времени совсем другой уровень понимания специфики собственного ведомства, чем во времена Берзина и даже в 1937 году.

«Вопрос Инсона не новый, неоднократно ставился на обсуждение, – говорится в записке. – Основной вопрос: почему японцы или немцы не уничтожат его, если он выдан им как советский разведчик? Всегда делается один вывод: японцы или немцы не уничтожают Инсона с той целью, чтобы отправить его к нам для разведывательной работы».

Зато итог этих мучительных размышлений совершенно изумителен:

«Информацию Инсона необходимо всегда сопоставлять с данными других источников и общим переживаемым моментом международного положения, а также тщательно ее анализировать и критически к ней относиться».

Надо же, немецкий и японский шпион, троцкист, но с ним надо продолжать работу, лишь перепроверять его информацию. Как будто в разведке существует такая информация, к которой можно относиться иначе!

Широко известно, что преемник Проскурова на посту начальника военной разведки, танковый генерал Голиков завел специальную папку для «сомнительных и дезинформирующих сообщений “Рамзая”». История умалчивает, существовала ли вторая папка – «для достоверных сообщений». По логике вещей, такие папки должны были заводиться для каждой резидентуры, ибо любой разведчик, как уже говорилось, может как быть перевербован, так и стать жертвой дезинформации.

…И вот это досье, с пометками: «политически совершенно не проверен», «бывший троцкист», «возможно, двойной агент» и представил Проскуров Сталину. Как отнесся к ней глава государства? Едва ли он стал информировать начальника разведки о своих выводах.

Кстати, по поводу «информации и дезинформации». 21 сентября 1940 года Зорге прислал в Москву сообщение, касающееся «пакта трех держав» – возможно, одно из тех, которые Проскуров обсуждал с капитаном Ивановым:

«От посла Отта… Японцы готовы подписать пакт и оказывают давление на посла Отта о скорейшем его подписании… В связи с этим Риббентроп отравился в Италию, чтобы получить согласие Италии… Немцы будут пытаться привлечь к этому пакту Советский Союз. В пакте нет ни одного пункта, направленного против СССР, что и будет опубликовано…»

Интересно, в какую папку легло это сообщение?

А теперь – о том, с чего мы начали, о предупреждениях по поводу грядущей войны. Как они выглядели на самом деле?

28 декабря 1940 г.

«Каждый новый человек, прибывающий из Германии в Японию, рассказывает, что немцы имеют около 80 дивизий на восточной границе, включая Румынию, с целью воздействия на политику СССР. В случае если СССР начнет развивать активность против интересов Германии, как это уже имеет место в Прибалтике, немцы смогут оккупировать территорию по линии Харьков Москва, Ленинград… Новый ВАТ в Токио заявил мне, что цифра в 80 дивизий несколько, видимо, преувеличена».

Она и в самом деле преувеличена. Готовясь к войне с Советским Союзом, Гитлер начал не одну, а сразу несколько кампаний дезинформации, плюс к тому сами собой зарождались слухи и сплетни, в результате чего на информационном поле боя царил полный хаос.

2 мая 1941 г.

«Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой. Оба, посол и атташе, согласились с тем, что после поражения Югославии во взаимоотношениях Германии с СССР приближаются две критические даты.

Первая дата – время окончания сева в СССР. После окончания сева война против СССР может начаться в любой момент, так что Германии останется только собрать урожай.

Вторым критическим моментом являются переговоры между Германией и Турцией. Если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна.

Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика, потому что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии.

Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной армии настолько низко, что они полагают, что Красная армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба. Решение о начале войны с СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией…»