если мы дойдем до конца, то сможем покинуть башню, — напоминаю я. — А в процессе ты сможешь смотреть на происходящее, как валькирия. Платона, например, ничего не смущает.

— Потому что у Платона собственный путь и свои принципы. К тому же я не стала бы доверять ему безоговорочно. Когда ты выберешься отсюда, то главные испытания для тебя только начнутся. Первые этажи башни могут показаться легкими, но и там есть свои ловушки, а чем выше подниматься, тем более могущественными будут враги. Боги и администраторы будут смотреть на тебя, как товар или игрушку. Другие претенденты будут видеть в тебе часто конкурента, ведь испытания на этажах чаще всего построены таким образом, что подняться выше сможет только победитель, а не все, кто дойдет до финиша.

— Выходит, Башня Испытаний построена таким образом, чтобы производить отбраковку слабых, — спокойно говорю я, так как уже догадывался об этом, смотря на подвал башни.

— Верно. Главными добродетелями здесь станут насилие, безумие, алчность, амбиции, коварство, смекалка и хитрость. Да, Башня Испытаний дает тебе возможность стать кем-то значимым, это уже много, но будет ли дошедшему до вершины какое-то дело до других людей или до спасения родного мира?

— Сложный вопрос. Отвечу тебе на него сразу, как только доберусь до верха, — отвечаю с улыбкой.

— Учитывая замедленность хода времени здесь, возможно, я смогу дождаться ответа от тебя перед тем, как полностью растаю. Но рекомендую не думать о вещах, что слишком далеко. Сконцентрируйся на битве со стражем. Тебя проводить до него?

— Платон мне объяснил дорогу, но вместе будет веселее. Я уже полностью отдохнул, так что скоро намерен выдвинуться.

— Тогда я буду ждать тебя здесь, — говорит Регинлейв и задумчиво смотрит на горизонт.

— Пойду попрощаюсь с Гамой, — направляюсь к гоблину-торговцу, что тоже удачно оказался на месте.

Осознаю, что тяну время, но я действительно чувствую сильное волнение перед предстоящей схваткой. Наверное, еще ни один местный босс не вызывал у меня такого мандража. Однако попрощаться с лавочником тоже надо, мы все же нашли общий язык, и благодаря Гаме у меня появился «Черный скат».

— Дорогой покупатель, чего изволите? — торговец потирает ручки, словно готовится втюхивать собранный на этаже хлам.

— Я отправляюсь бить морду хранителю этажа, а потом снова подняться на первый этаж Башни, — кратко делюсь с планами.

— О, все-таки решились. Сложное, наверное, будет дело… К сожалению, я совершенно не представляю, что умеет ваш противник.

— Да уж, и это проблема. Но это моя проблема, просто решил попрощаться. Случаем, не нашел ничего такого, чтобы завалить стража с одного удара?

— Увы и ах, такого оружия у меня нет, — Гама обводит глазами собранный на этаже мусор в виде тряпок, потрепанного оружия и элементов одежды. — Но не думаю, что оно вам понадобится. Вы стали намного-намного сильнее, чем были в день нашего знакомства. Вокруг вас такая аура могущества…

Гоблин прикрывает глаза, словно не может подобрать слов, чтобы точно передать свои ощущения.

— Что же, очень надеюсь, что противник тоже оценит мою крутизну. Спасибо за всё, мой депозит в виде магических кристаллов можешь оставить себе, ведь я уже могу никогда сюда не вернуться. Либо погибну, либо покину этаж. Мне кажется, будет что-то из этих двух вариантов.

— Я буду хранить его, — склоняет голову Гама. — И однажды, надеюсь, вы сможете его израсходовать.

— Чуть не забыл: если у меня всё получится, тоже можешь попробовать выбраться отсюда.

— Тогда мне придется иметь дело с администраторами, а я хочу просто торговать, а не быть великой душой.

— Конечно, ты сам определяешь свое будущее. Еще раз спасибо за всё!

— И вам! Желаю удачи в бою!

Мы пожимаем друг другу руки, после чего я направляюсь к Регинлейв.

— Ну, я готов. Платон мне сказал, что мне лишь нужно одолеть стража этажа, а то, как он и Смотрящий-в-Пустоту будут отсюда выбираться — это уже их дело.

— В таком случае отправляемся, — кивает валькирия. — Кстати, внушительный меч.

— Это трофей от последнего босса, — хлопаю по рукояти меча за спиной.

Пришлось немного изменить форму био-брони за спиной, чтобы появились выступы для лезвия. Таким образом могу нести за спиной, не имея никаких ножен или ремней. Кстати, о броне…

— А что, про мой новый доспех ничего не скажешь?

— Похож на прямоходящего жука, — Регинлейв отвечает вроде искренне.

— То есть она не выглядит круто? Ладно, красота — не главное…

Продолжая общаться на отвлеченные темы, мы направляемся в нужную сторону. Путь до стража займет три дня, и я удивлен, что он находится так близко от Рассветного Моста. При этом случайно набрести на него очень сложно, так как для этого нужно знать о петляющей тропе между скалами. Три дня пролетели как один, после чего Регинлейв быстрее меня обнаружила нужные ориентиры, которые привели к нужной тропе.

— Что же, дальше я сам, — смотрю на проход между нависающими черными скалами.

Если задрать голову, можно увидеть скелет огромного дракона, что словно упал на острые грани скал наверху, а по расщелинам струятся реки из крови и грязи.

— Да, я последую чуть позже за тобой немного другим маршрутом, — кивает Регинлейв, и на этом наши пути расходятся. — Выживи и победи!

Изгоняю из головы все посторонние мысли, ведь подошел к главному испытанию здесь. От исхода этого сражения будет зависеть мое будущее. С одной стороны я больше не могу оставаться на «Кладбище бессильных» без влияния на психику, а потом на тело. С другой стороны могу быть освобожден от такой участи как через смерть от руки врага, так и через победу над ним. Если так подумать, то это идеальные условия, которые не позволят мне халтурить.

Под ногами струятся кровавые ручьи, а ход продолжает петлять между скал, пока не приводит в отгороженное от остального этажа место с огромным красным водопадом, который будто падает с самого неба. Я уже знаю от Платона, что именно водопад является лестницей на первый этаж Башни Испытаний, но чтобы открыть проход, нужно убить стража.

«А где, кстати, он?» — я полностью готов к бою, но арена для босс-файта пуста.

Я стою на мелководье, вокруг возвышается кольцо скал, но никаких врагов нет, даже «Сенсорика» ничего не чувствует. Из-за это я вздрогнул, когда услышал голос, полный усталости: