и отец Николай Афанасьев со своими книгами «Трапеза Господня», и «Церковь Духа Святого», и «Вступление в Церковь» – тут каждая страница на вес золота. Повторю, что католические и протестантские богословы додумались до этого тридцать лет спустя и то далеко не до всего. И отец Александр Шмеман, и отец Иоанн Мейендорф, и, наконец, отец Иоанн (Шаховской) – это люди, намного опередившие мировую богословскую мысль своего времени.

Так что, действительно, Православная Церковь обладает удивительным сокровищем. То же самое можно сказать о митрополите Иоанне (Зизиуласе), которого лучшие университеты мира приглашают читать лекции и гордятся тем, что он у них преподает. Митрополит Иоанн (Зизиулас) и владыка Георгий (Ходр) – это два богослова, интересные сегодня для всего мира. В 1950-е годы был Карл Барт, протестантский богослов, действительно, блестящий, – все читали Барта в те времена. Были и католические мыслители: Тейяр де Шарден, Ганс Урс фон Бальтазар, Карл Ранер. Значит, тем более обидно и больно, что у нас под видом православия преподносится суеверие темных, неверующих на самом деле людей, которые цепляются за какие-то языческие обычаи, протаскивают их в Церковь.

И вот здесь возникает вопрос. Смотрите: апостол Павел ведь проповедует на языке греческой философии и открывает грекам те богатства, которые у них уже есть. Он же останавливает на Кипре Елиму-волхва, который пытается оттолкнуть правителя острова Кипра от веры своими волхованиями, своей магией (волхв по-гречески – μάγους). Так вот, своими магическими действиями этот Елима пытается оттолкнуть от веры проконсула Сергия Павла, в то время как апостол Павел проповедует ему. Значит, Павел, с одной стороны, грекам раскрывает богословские богатства, заложенные в их философии, и показывает, что Христа можно встретить, идя дорогами культуры. А с другой стороны, останавливает Елиму, который магическими действиями пытается как бы противопоставить то, чтó он предлагает Сергию Павлу, проповеди апостола Павла.

И вот я думаю: надо прямо и честно сказать, что главное, к чему мы должны относиться с неприятием, – это магизм. Этому надо ставить заслон, это опасно, потому что это подмена живой веры чисто языческими манипуляциями с землей, с водой, еще с чем-то таким. Знаете, когда святая вода, действительно великая святыня Церкви, превращается в орудие магического действия неверующих людей, это очень опасно. Вы посмотрите, сколько людей ходит в церковь, скажем, по воскресеньям, а сколько приходит 18 января за святой водой! Они отродясь в церкви не бывают, они Евангелие не читают, они не молятся. Или вот идут к мощам великомученика Пантелеймона! Я нарочно спросил нескольких: зачем пришли? Да, говорят, для здоровья полезно! Спрашиваю: православный, Евангелие читаете? Да, православный. Православный, а Евангелие читать времени нет, в церковь ходить времени нет! Евангелие читать вроде как незачем, надо другие книги читать, а к мощам припадать – для здоровья полезно. Но это ведь страшно на самом деле, это опасно, потому что под видом православия продолжает торжествовать язычество.

Так вот, почему я заговорил о митрополите Георгии? Потому что я хочу сослаться на его совершенно замечательную статью на эту тему – о присутствии Христа в других религиях, напечатанную в «Вестнике русского христианского движения» Никиты Струве. Статья называется «Христианство в плюралистическом мире. Смотрение Святого Духа»[14]. И вот что говорит митрополит Георгий. Он говорит, что единственная наша задача состоит в том, чтобы искать Христа в туманностях религий. Он говорит, что Христос присутствует в туманностях других религий, и наша задача – показывать носителям этих религий не то, что у нас правда, а у них ложь, не то, что у нас свет, а у них одна тьма, но то, что они, не зная, чтят Его, Христа, – показывать так, как это делал Павел в ареопаге. Владыка говорит о том, что опыт проповеди среди мусульман у христиан Месопотамии (правда, увы, – несториан) накоплен огромный. Миссионер, говорит он, берет на себя бремя духовной ответственности за всё творение в целом. Отважные попытки найти общий язык с исламом можно обнаружить в Персидской Церкви. Там обсуждается пророческий статус Магомета, при этом нисколько не умаляется ни логическая центральность, ни онтологическое единство Христа Спасителя. Итак, он говорит, что задача сегодняшнего христианина – это помочь нехристианам увидеть Христа в их религиях, в их верованиях, в их философиях, то есть, делать то, что делал в ареопаге апостол Павел.

Посмотрим на нашу историю конца XIX века. Барышни из разных семей – кто из дворянских, кто из духовных – шли в деревни, становились там врачами, акушерками, учительницами. На самом деле, будучи неверующими, они были полны Христом, понимаете? Они, будучи формально неверующими, не умея молиться, были полны Христом. Они в деревнях создавали школы, больницы, трудились там не покладая рук, а люди, которые отстаивали все службы в храмах, очень часто горели ненавистью к евреям, к революционерам и т. д. Это и породило непримиримость в нашем обществе – то, что в Церкви было очень много людей злобных, для которых вера была формой или способом выражения их ненависти. А чистых людей, которые искали Бога без Бога, Церковь от себя отталкивала. Таких священников, как отец Евгений, который на исповеди выслушивал всех, не спрашивая, верующий или неверующий, православный или неправославный, – таких же были единицы! Существуют свидетельства о том, как к нему неверующие приходили за духовной помощью – атеисты и ушедшие из Церкви. И он помогал им увидеть в их мире, вокруг себя, Христа.

Я знал таких людей (они дожили до моей юности), которые в деревнях создавали школы и больницы в конце XIX – начале XX века. Они все были неверующие. Это огромная наша задача, о чем прекрасно говорит владыка Георгий в своей статье, – увидеть, переоценить всё это не в смысле того, как мы веруем, а в смысле личной ценности каждого. Потому что очень опасна сатанинская установка: мы-де грешники по жизни, но правильно веруем, а пусть они святые, но они неправильно веруют, и поэтому их святость абсолютно бесполезна, никому не нужна! Это очень страшная установка. Мы должны именно по плодам оценивать человека, по тому, чтó принес этот человек в мир, и тогда мы найдем действительно новый, подлинный язык взаимопонимания между людьми. Мы должны именно с этой точки зрения пересмотреть наше отношение к людям и относиться не к людям вообще, не к их идеологии, не к их исповеданиям, а к человекам и к человеку!

Когда я был в Болонье, я увидел большой плакат, где был изображен Папа Иоанн Павел II и написано: «Мир человекам!» Я вдруг вспомнил коммунистическое «Мир народам!» Смотрите,