Челюсть выдвинута вперед. Ловлю его взгляд и вспыхиваю. В глазах горит ярость, смешанная с … Любовью. Но я тут же отметаю это ощущение, потому что попросту невозможно.

– Что это было? – ужасно низко для своего голоса спрашиваю. Хочу отвернуться и уткнуться в подушку. Да, она здесь бесподобная.

– Я трахнул жемчужинку. И кажется, ей понравилось.

– Ни… Ничего подобного.

– Повторить?

Глава 37. Таня

– Почему ты вообще решил стать гонщиком? Еще и «Формулы-1»? – наблюдаю, как поднимается и опускается грудная клетка Майка. Все довольно размеренно в отличие оттого, что происходило несколько минут назад.

Марино смотрит в одну точку в потолке. Выглядит очень задумчивым, с налетом грусти, о которой тоже хочется у него расспросить. У нас был жаркий секс, а он тут грустить вздумал!

– А почему бы и нет? – поворачивается, подмигивает, – у меня неплохо получается, да?

Глубоко вздыхает и ближе меня к себе прижимает.

– Мне нравится. И, кстати, я долго к этому шел. Знаешь ли, не каждого богатенького отпрыска берут в «Формулу», чтобы ты там не думала.

Майк переворачивается набок и подкладывает руку под голову. Смотрит с наглой усмешкой, которая завязывает узлы в животе.

– А что насчет тебя, Жемчужина? Почему журналист?

О боже!

Закатываю глаза и откидываю голову на подушку. Со следующей зарплаты куплю себе такую же. Она же не будет стоить всех моих денег?

– Почему бы и нет? – прикусив губу, с вызовом смотрю на Марино.

Немного странно, что сейчас это интересует Майка. То есть еще какое-то время назад он и не знал про мою профессию, а тут вдруг заинтересовался. В такие моменты смущаюсь и страшно допустить мысль, что я и правда что-то, да значу в его жизни.

– Написала однажды разоблачающую статью у нас в местную газету. Было прикольно, столько шороху навела. И подумала, что это круто.

Внимательно смотрю на реакцию Майка. Для меня это важно. Он смеяться начинает, заливисто и безостановочно.

Толкаю в плечо. Вроде и мне смешно, но и слова не сказал после моего признания, а хочется.

– Боевая Эльза?

– Что-то типа того, – Майк не замечает в полумраке, но я слегка покраснела. Его взгляд пронизывает своей остротой.

– И ты так и собираешься работать помощником менеджера? Это явно не предел твоих мечтаний, – прямо спрашивает.

Мы еще ни разу не обсуждали мое будущее рядом с ним и мою карьеру, если можно так выразиться. Это тема будто отдельно от нас и от меня в частности.

Я не уверена, что на свой вопрос Майк ждет мой ответ.

– Не предел, – насколько возможно сдерживаю печаль в голосе. Мы в его доме, у нас был замечательный вечер и эти каникулы стали для меня особенными.

– Только не иди в желтую прессу, ок? – спрашивает, посмеиваясь.

– Не пойду, – тихо отвечаю и отворачиваюсь от Майка. Сердце огромным мешком стучит в груди и давит, мешает.

– Вот и отлично, – наваливается сверху, выбивая воздух. Не успела вдохнуть, теперь перед глазами от нехватки кислорода летают искорки и жгут роговицу.

Майк покрывает меня поцелуями, которые становятся все настойчивей и настойчивей. Руками скользит вдоль тела, пальцами перебирает по ребрам до щекотки. Губы растягиваются, и вновь хочется забыться. В его объятиях это просто.

Никогда не знаешь, когда наступит наш последний день счастья.

Мы целуемся долго, настойчиво. Время останавливается. Тела липнут друг к другу. Ведь на нас совсем нет одежды. Это больше похоже на затянувшуюся прелюдию, которая готова вывести тебя к оргазму.

Я то и дело провожу Майку по спине, по его плечам, стараясь запомнить каждую деталь. Что он там говорил про мышечную память? Хочу, чтобы в следующий раз, когда закрою глаза и подниму руки, без ошибок могла очертить его тело в воздухе.

Марино наклоняется над моей грудью и втягивает кожу, где родинка. Нравится она ему. А мне никогда не нравилась. Белоснежная кожа словно испорчена, на ней поставлена хоть и маленькая, но клякса.

Когда Майк медленно входит в меня, я сгораю от чувственности момента. От нежности, неторопливости, какой-то любви… Множество импульсов проходят сквозь меня и устремляются в промежность и низ живота. Перед взором тысячи ярких цветов разлетается, в венах жарится кровь.

В этот момент мы встречаемся взглядами. Не отводим их, пока Майк толкается в меня, а я, открыв рот, дышу короткими вдохами. Царапаемся губами, снова смотрим в глаза.

Дура, влюбляюсь сильнее.

– Майк… – зажмуриваюсь, когда чувствую невозможную скорость подступающего оргазма.

– Быстрее?

Качаю головой.

Пальцами хватаюсь за его шею. Я в состоянии прочувствовать каждую натянувшуюся микромышцу.

Марино все же чуть ускоряется. Скользит внутри меня и выходит полностью, когда улетаю и рассыпаюсь.

Ног не чувствую, по ним иголочки пляшут. Лежу и улыбаюсь своим чувствам. Майк приносит из ванны смоченное полотенце, вытирает меня. Потом возвращается и ложится ко мне, обнимает со спины, и не помню тот момент, когда проваливаюсь в сон.

Утром я не нахожу моего гонщика рядом с собой.

Сложно ориентироваться в незнакомой обстановке. Еще пару минут я валяюсь и надеюсь на то, что мой парень вернется с подносом, на котором свежесваренный кофе и красная розочка в вазе. Но нет.

Тяжело вздохнув, иду в ванную, ополаскиваюсь и вытираюсь полотенцем Майка. Как и положено, оно черное, чистое, пахнет цветочным кондиционером для белья.

Внизу никого не нахожу. Не то чтобы я рассчитывала увидеть снова все семейство Марино за обеденным столом, и вчерашнего ужина мне хватило, но я бы не отказалась от небольшой экскурсии по кухне.

Она здесь большая. Или, правильнее будет сказать, огромная. Вроде и по современному слову техники, но стиль выбран как на старинных итальянских виллах. Много натурального камня, дерева, каких-то высохших цветочков. Мило, дорого.

Мой взгляд тут же притягивает кофемашина. Слава богу, она капсульная, и наверняка бабуля Эмилия по этому поводу проела весь мозг старшему Марину.

Нахожу капсулу, погружаю в отсек и подставляю чашку.

Продолжаю прислушиваться к звукам дома.

– Привет. Таня, – позади знакомый голос, полный дерзости. А было сказано-то всего два