лет должна пройти, чтобы жители какой-то территории тщательно перемешались с соседями и перестали ощущать себя «особенными». Вон, у нас, в России до развала СССР всякие «сибиряки», «поморы», «донские казаки» бухтели про свою «особенность», но ощущали себя частичками единого советского народа. А теперь, когда Беспалый объявил «берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить», завозились: то им «Уральскую Республику» подавай, то «Соединённые Штаты Сибири», то «страну Казакию». Так что чужие той же рязанской морде — какие-нибудь владимирцы или «курские соловьи». И, выражаясь твоими словами, нассать в кастрюльку с борщом соседу — святое дело. В общем, мужики, надо срочно достраивать «посад», и нехрен местным шастать по эту сторону нашего забора. Особенно таким, как тот мордвин из Донкова.

— Задачу понял, — вздохнул Верзила. — Вот только расслабились мы. Ты, Андрон, распорядись, чтобы Алексей нам на стройку ежедневно парочку бойцов с автоматическим оружием для охраны выделял. Мой пистолет — это хорошо, но его мало. Да и я, случается, пропадаю на базе, чтобы подсуетить то пилорамщиков, то кузнецов, то транспортников. То на совещании, как сейчас. А топорами да лопатами от конного отбиваться — не самый лучший вариант. У меня же четверть рабочих — женщины, да и часть из них те, кто на лёгких работах, беременные.

Есть такая буква! В этом году в Серой крепости намечается настоящий «бэби-бум». Кто-то «не уберёгся» в условиях отсутствия контрацептивов, кто-то намеренно решил обзавестись потомством, создавая новую семью. А есть и такие, что «поймали на пузо» приглянувшегося мужичка. Парочка уже родила, вот-вот родит негритянка Сергея Беспалых, а всего до Нового Года, если верить медикам, численность населения слободы «природным образом» вырастет на пару десятков душ минимум.

Не успел он договорить, как у Беспалых ожила рация.

— Командир, на стройке у Выселок суета какая-то.

— Блин! — с досадой хлопнул ладонью по столу Зильберштейн.

— Я в бинокль глянул — какой-то мужичок с лошадью, запряжённой, представляешь, в сани, из леса вышел. Народ к нему и стянулся.

— Принято, — буркнул в ответ Серый.

— Прыгайте в «буханку» и дуйте, — распорядился «наместник».

Ну, да. По заявке Сергея бронированную инкассаторскую «Ниву» с дизельным двигателем Панкрат достать не сумел. Вместо этого «подогнал» такого же предназначения «уазик», на который умельцы с автостанции, ранее принадлежавшей Минкину, сумели «впендюрить» какой-то французский дизелёк. Разумеется, без каких-либо одобрений ГАИ и перерегистраций, положенных в таких случаях для переоборудованных автомобилей. Да кто же тут, в средневековье будет сверять номера и тип двигателя? Машинка получилась медлительной, но «кушала» всё ту же солярку и использовалась для «ближних» выездов в степь.

Мужик оказался не один, а с семейством. Лет тридцать пять или чуть больше, жена почти его же возраста и четверо детей: девица лет семнадцати, два паренька лет десяти и двенадцати и мальчуган лет пяти. Действительно, с лошадкой, запряжённой в сани, на которых всё ещё сидели жена с младшеньким. Причём, пацан уже жевал какое-то угощение, пока отец по принципу «разговор пьяного с собакой» пытался объясниться с бросившими работу строителями.

С приездом начальства и «толмача» дело пошло живее.

— Ваньша я, беглый холоп князя Донковского.

— А сбежал чего?

— Дружинник его, Артюшка, Авдотьюшке моей прохода не давал, — кивнул Иван на дочку. — Как медовухи напьётся, так её стережёт у ворот. Ссильничат грозился, ежели с ним по воле не ляжет. И ладно бы — честь по чести сбирался под венец, а то так, позабавиться. Не люб он ей. Вот и утекли мы. Всё бросили и утекли.

— А почему к нам?

— Прошка-гость сказывал про ваше вольное житьё. В лесу избушку срубить, так либо люди лихие отыщут, либо охотник какой. И всё едино князь прознает, а за бегство ещё и плетьми попотчует. И тогда уж вовсе Авдотьюшку от Артюшки не оборонить. А на курских землях у князя руки коротки. Да и поздно уже пашню пахать да жито сеять. Ты, князь, не беспокойся, отработаю я хлеб. Мы и в поле работать можем, и с топором управляться, и к охоте привычку имеем. А избу я и сам срублю.

Зильберштейн только махнул рукой.

— Не князья мы, а вольные люди. Если с топором привычен обращаться, то вон, есть изба. Поможешь её дорубить и живи в ней. Но пока другие не достроим и тыном не огородим, только вам тут и жить. Не испугаешься?

Мужик переглянулся с супругой.

— Не спужаемся, Забавушка? Ежели в чаще лесной хотели селиться, то и тут, рядом с людьми не боязно.

— Тогда селись. Пол там есть, потолок есть, осталось кровлю постелить, двери с окнами навесить да трубу у печки доложить.

— Трубу? Да мы и по-чёрному топить привычные.

— Не будет у нас никаких изб с печками по-чёрному! — нахмурился Верзила. — А отработаешь, как и говорил, помогая Посад строить да в поле работая. И ты, и лошадка твоя.

38

— Я только не понял, — по пути назад задал вопрос Крафт. — А чего это он летом на санях?

— Дорогое удовольствие — нормальная телега. Там же куча специальных технологий нужна. От загибки ободьев колеса до долбления отверстий. Ну, и без железной шины не проходит долго колесо. Железо же дорогое в эту эпоху. А так — хоть летом, хоть зимой, все на санях грузы возят. Или во вьюках. Арбы со сплошными колёсами делают, но они тяжеленные, их только упряжками волов тянут. Та же арба по степи нормально едет, а попробуй её в лес загони. Так что в небогатом крестьянском хозяйстве телега — роскошь.

— Ну, сани по земле тащить — это геморрой!

— Вот именно, — подтвердил Василий Васильевич. — Потому и стараются на них зимой ездить. Летом гужевой транспорт — только для очень уж важных персон, купцов да тех, кто верхом не может или далеко ходить пешком. Хотя по молодой траве сани всё равно легче скользят, чем по земле или песку. Но самое главное — дорог для телег почти нету.

А монголов, ожидающих из крепости засланца, всё-таки решили разогнать. Врасплох их застать не удалось, так что чуток погонялись по степи, постреляли из пулемётов БМД. Судя по количеству найденных трупов, всех порешили, про кого подсыл рассказывал. Заодно и парой лошадок разжились. Не монгольских, которые больше на пони смахивают, а нормальных, половецких, похоже, где-то прихваченных ушкуйниками.

Этих сразу узнали: да как же их не