Ст. эксперт-криминалист ЭКУ П.Т. Зайцев,

зав. лабораторией ЭКУ к. т. н.

Л.Д. Воронина.

Ну и скорость! Как это они умудрились так быстро провести экспертизу?

Ты забываешь, что наш друг Грязнов руково­дит МУРом.

Временно, — поднял я указательный палец.

Без разницы. Он вызвал экспертов, как только ты ушел из МУРа, и через несколько часов резуль­таты экспертизы были готовы. Он попросил началь­ника ЭКУ, и тот вне очереди провел экспертизу.

Лихо...

Тепло, Турецкий. Все теплее и теплее. — Мер­кулов отхлебнул успевшего остыть чаю и сложил разбросанные по столу газеты в аккуратную стопку.

Ты так считаешь? — с сомнением сказал я. — Не забывай, что есть еще один автомат. Не говоря уже о карабине «Сайга» с лазерным прицелом.

Когда я вернулся в свой кабинет, Инна уже при­шла. Женя, как и обещал, развлекал ее рассказами из уголовной практики, а точнее, пересказывал со­держание какого-то старого дела, которое я ему под­сунул, чтобы он не болтался без дела. Судя по вы­ражению лица, Инна жутко скучала.

Здравствуйте, Александр Борисович. — Уви­дев меня, она заметно обрадовалась.

Ну мы же с вами договорились, Инна, просто Саша, — галантно ответил я.

Женя прекратил чтение и закрыл пожелтевшую папку «Дело».

Садитесь напротив меня и отвечайте на воп­росы. А ты, Женя, записывай. Итак, откуда вы зна­ете Льва Стрижа?

Мы познакомились случайно. Примерно ме­сяца три назад мне позвонил Павел из Нью-Йорка и попросил забрать из его агентства какие-то бума­ги. Я пошла...

Погодите-погодите. Что значит — его агентства?

Из агентства, которое занимается его делами.

Как? Разве это не прерогатива Патрика Норда?

Нет. Делами Павла занимается одно московс­кое агентство. Оно называется «Просперити».

«Просперити». Что-то знакомое. Стоп! Стриж го­ворил о каком-то агентстве, куда они ездили с бра­том за инструкциями. Он еще не мог вспомнить название.

Вы встретили Стрижа в этом агентстве?

Да. Он стоял в коридоре и кого-то ждал. А я забыла зажигалку.

Вы курите?

Да. Только Павлу не говорите.

Не скажу. Продолжайте.

Ну вот. Он дал мне прикурить, ну и разгово­рились. О том о сем — так, потрепались. Я дала ему номер телефона. А потом мы два раза с ним ходили в ресторан и в ночной клуб.

Он хотел вас пригласить вчера, вы отказались, тогда он разозлился и сгоряча проболтался, что уст­роил катастрофу на Ленинградском шоссе. Так?

Да.

Больше он ничего не говорил?

Нет...

Скажите, Инна, Стриж рассказывал вам что-нибудь о своем брате?

Не помню.

Вспомните, Инна, это очень важно. Его зовут Юра.

Нет. По-моему, никакого Юру он не упоминал. Лева постоянно рассказывал какие-то армейские анекдоты и хвастался, какой он меткий стрелок.

Гмм... Женя, пометь это особо.

Угу. — Женя Мишин записывал наш разго­вор аккуратным ученическим почерком.

Вот и все.

Что еще Стриж рассказывал о себе?

Ничего, кажется...

Кажется или точно?

Точно... А, вот вспомнила! Он рассказывал о своем брате! Правда, не говорил, как его зовут.

?

Его брат работает телохранителем.

Что-о?!

Да. Причем у какой-то важной шишки. По- моему, связанной со спортом. Вернее, с Олимпийс­кими играми. Что-то в этом роде...

Председатель Олимпийского Комитета?

Да. У него.

Через минуту я названивал Грязнову.

Слава, как звали телохранителя Сереброва?

Погоди, сейчас посмотрю. Так... Так... Ага, вот. Его фамилия Васильев. Юрий Васильев.

Это он... — в отчаянии воскликнул я.

Кто — он? — не понял Грязнов.

Брат Стрижа, которого сегодня ночью упустили.

В трубке воцарилось молчание.

Ты уверен? — осторожно спросил Грязнов.

Почти на сто процентов.

А я-то думал, что у брата Стрижа фамилия должна быть такой же.

И ошибся. Так же, как и я. Мы оба ошиблись. Потому что надо было допросить этих двоих как следует. Георгия Мунипова и Юрия Васильева.

Кто же знал?

Действительно, кто мог это знать? Кто мог знать, что среди людей, связанных со спортом, в кого ни ткни — попадешь или в бандита, или, на худой ко­нец, в его жертву.

...Полдня я потратил на разъезды. Съездил в Олимпийский Комитет, в Федерацию хоккея, в Спорт-

комитет. Допросил всех, кого мог. Просмотрел кучу документов, кое-что изъял... Но ничего мне все эти усилия не принесли. Было такое впечатление, что существует какой-то заговор молчания у сотрудни­ков спортивных организаций. Никто ничего не знал, как будто не их начальников укокошили.

А еще я заметил, что в этих учреждениях цари­ло какое-то возбуждение. Судя по всему, об убий­ствах уже начали забывать — еще бы, на повестке дня стоял новый вопрос, гораздо более важный. Кто будет новым шефом?

В конце концов я плюнул и пошел в прокурату­ру. Расспрашивать их все равно было без толку.

30 сентября 1997 года

9. 30 по восточному времени США

Нью-Йорк,

Парк-авеню

«...Как сообщают российские информационные агентства, вчерашняя автокатастрофа хоккейной команды «Нью-Йорк вингз», которая, как известно, выиграла в этом году Кубок Стэнли, повлекла за со­бой человеческие жертвы. Погибли два хоккеиста, еще двое находятся в тяжелом состоянии. Сравни­тельно легко пострадали человек, встречавший хок­кеистов в аэропорту, и известный в хоккейных кру­гах русский нападающий Павел Бородин, который был за рулем автомашины. К сожалению, российс­кие власти сильно ограничили доступ журналистов к информации об этой аварии. Однако тот факт, что расследованием причин катастрофы занялась Гене­ральная прокуратура России, и упорно циркулиру­ющие в Москве слухи о якобы обнаруженном в лесу трупе водителя автомобиля позволяют сделать вы­вод о криминальной подоплеке этого происшествия. Независимые эксперты утверждают, что...»

Патрик Норд с силой нажал кнопку пульта дис­танционного управления и швырнул его на неболь­шой стеклянный столик перед креслом. Пульт сколь­знул по гладкому стеклу и упал на пол. Экран телевизора погас, и комментатор CNN исчез. Норд вскочил с кресла и зашагал по своему огромному кабинету на сто пятнадцатом этаже известного нью- йоркского небоскреба «Уорлд трейд центр».