никуда не спешат. Все в основном заканчивают работу и направляются домой. Торговые лавки и таверны забиты людьми. Что не говори, а ужин — для всех святое, не только для фея.

До дома добираемся без приключений.

— В общем, для начала нам нужно найти предмет, который ты сможешь нагреть, — посвящаю Феофана в свой план.

— Могу нагреть камни из подвала! — предлагает фей.

— Не надо, — останавливаю. — Кристаллы жалко, сгорят еще. Мало ли как они реагируют на тепло. Но вспомнил ты про них удачно. Надо показать кристаллы Фаруху, пусть посмотрит. Слетай в подвал, захвати любую друзу с голубыми камнями. Пусть полежит в сумке до завтра.

— Понял, а нагревать что будем? — интересуется фей.

Видно, как ему не терпится опробовать свой талант. Раньше он о нем в таком ключе и не думал.

— Придумаем, — обещаю. — Я пока найду небольшую железяку. У нас вроде была жаровня на кухне. Вот ее и будешь нагревать.

— Хорошо, Вить.

Фео улетает в подвал.

Иду на кухню перебирать вещи. Признать честно, на кухню я заходил первый и последний раз при покупке дома. Все остальное время там хозяйничала Алёна. И то, кроме турки, наверняка больше ничем не пользовалась.

Захожу в просторное помещение, размером почти с гостиную, может, чуть меньше. На кухне спокойно умещается огромный стол из цельного куска камня. Он делит комнату пополам. Наверное, предыдущие хозяева на этой кухне в свое время готовили огромную кучу блюд. Рабочее место оборудовано очень удобно. Все сделано как для себя. Наборы ножей с острыми лезвиями, железные и чугунные сковородки, кастрюли, разномастные плошки и столовые приборы. С интересом заглядываю в каждый ящик. До этого момента я не задумывался, что здесь вполне возможно готовить. В тавернах питаться намного удобнее, но домашнее питание — это совсем другое. Далеко в воспоминаниях ощущения сохранились, но я едва ли их ловлю.

Фужеры в отдельном шкафчике за стеклом выглядят потрясающе. Страшно даже в руки их брать. Ощущение, что хрусталь рассыпется, стоит к нему только прикоснуться.

Нужно обязательно воспользоваться этим помещением и приготовить ужин. Все же в душе я тот же старый одинокий военный, вот только приготовить вкусное всегда мог. Просто не люблю возиться с продуктами. Точнее, не любил.

Нахожу взглядом большую кованую сковородку, беру её в руки и несу в гостиную.

— Вот видишь, нашел! — говорю фею, он как раз в это время вылетает из подвала.

В руках он тащит камень размером с кулак взрослого мужчины. Обычный камень, не считая голубоватых кристаллических вкраплений по всему периметру.

— Смотри какая штука! — показывает Феофан.

— Отлично, брось к себе в сумку, завтра будем проходить мимо мастерских, отдадим старому Фаруху. Пусть посмотрит. Может, эта штука нам деньжат принесет, — специально подбадриваю фея.

— Я уже всё посчитал. Сорок корней деревьев, восемьдесят кустов. Ещё поставим вазоны и кашпо развесим. А тепличку с помидорами поставим возле запасного выхода, так удобнее. Автополив надо проводить быстрее. Там даже на очередь взятки, — заводит свою пластинку Феофан.

— Так, камень убирай, — с добрым смехом останавливаю мечтания фея.

— Хорошо, Витя, конечно. — Фей запихивает минерал в поясную сумку.

Хорошо, что у нас её не отобрали. Очень уж выручают данный артефакт. Взять с собой можно, что угодно, тяжесть не чувствуется опять же.

— Смотри, Фео, я нашел тебе сковородку. Сможешь нагреть? — Отдаю увесистую посудину фею.

— Давай, попробовать могу, — отвечает он и тянет ручки.

— Только не на деревянном столе, ты что? Даже не думай! — Успеваю остановить назревающий пожар. — Мало ли, вспыхнет еще. Стол хороший, жалко. Слетай на пол, я тебе всё подам.

Феофан слетает со стола на пол и ворчит себе под нос:

— Согласился себе на беду…

Непонятно то ли он обижается, то ли просто негодует как обычно по каждому поводу. Передаю ему металлическую сковородку.

Фей только прикладывает руки с одной стороны, как сковородка начинает краснеть прямо на глазах.

— Хватит-хватит, — прошу. — Она уже похожа на горячий утюг.

Фей убирает руки, но сковорода так быстро не остывает.

— Так, понятно. Со сковородками все ясно, ты очень быстро их нагреваешь — это здорово, — делаю вывод и смотрю на фея, он доволен собой. — Так, а что насчет файербола?

Феофан смотрит на меня с некоторым замешательством во взгляде.

— Это вроде по твоей части, — отнекивается фей.

— Да погоди ты. Можешь представить как будто у тебя в руках появляется огненный шар? Небольшой для начала, размером с куриное яйцо? — предлагаю.

— Вить, ну, ты чего? Мы мирные, мы не умеем атаковать, — Феофан мотает головой и отступает к стене в знак протеста.

— Так, мирные, хорошо, — соглашаюсь. — Давай по-другому. Можешь представить, что твой щит вдруг стал огненным? Или хотя бы горящим по контуру?

— Я не знаю как это сделать, — растерянно отвечает фей.

— Ну, смотри, — делаю жест рукой и зажигаю файербол. — Я прямо сейчас забираю мячик из окружающего мира жестом. То есть просто с помощью своей воли вытаскиваю его из пространства.

Феофан смотрит на меня так, будто я говорю на незнакомом языке.

— Представь, что у тебя есть щит, — продолжаю. — Зажги его прямо сейчас. Так надо.

Фей без лишних вопросов зажигает радужную пленку щита.

— Представь, что пространство, которое касается краев твоего щита, вспыхивает. Просто представь в голове картинку, больше ничего не нужно. Контур щита горит, представил? — продолжаю убеждать фея.

Он послушно закрывает глаза, но сначала ничего не выходит. Тогда Феофан открывает глаза и поднимает взгляд в потолок. Видно, как он напряженно представляет картинку у себя в голове. Для пущего эффекта вытягивает вперед руки. Так напрягается, что на лбу вздуваются вены. По-прежнему ничего не происходит.

— Нет, Вить, я так не могу. Это всё неправильно, — искренне расстраивается Феофан и опускает руки.

— Ладно, тогда представь, что ты руками нагреваешь поверхность своего щита, — предлагаю ещё один способ.

— Я? — удивляется фей.

— Конечно ты. Не я же.

— Хорошо. — Фей касается радужной пленки щита и снова сильно зажмуривает глаза.

Щит моргает секунды две и постепенно загорается по всей площади.

— Ну, вот, Фео, по-моему у тебя все получилось.

— Как это? — фей открывает глаза. — Не может быть!