– Благодарю, Домингос. И передай привет старику Гильерме.

– Хорошо. – Домингос посеменил назад в барак.

Дмитрий решил посоветовался с Ван дер Венделем, в паре с которым таскал балки.

– Надо разузнать у солдат, что там происходит, – предложил голландец. – А там подумаем.

– Эй, а что это там ночью меня разбудило? – Харлампиев внаглую спросил у ближайшего солдата.

– Русский медведь, давай за работу! – огрызнулся охранник.

– Как можно работать, когда спать не дают, – зло проговорил Дмитрий. – Говорят, там, за стенами, война началась.

– Какая война? – переспросил солдат.

– С Китаем.

– Что ты мелешь! – одернул Харлампиева охранник. – Зачем Филиппинам воевать с Китаем?

– Говорят, за острова Спратли. Вы же никак их не можете поделить.

– Никакая война не началась… Работать, ублюдок! Отряд отправили в лес на плановые учения.

– Ну-ну, и вертолет облетал остров, – вмешался Мартин.

– Учения с применением вертолета, – отрезал солдат. – Работать, уроды гребаные! – Его рука потянулась за дубинкой.

Харлампиев и Ван дер Вендель схватили тяжелую балку и потащили к штабелю.

– Что ты думаешь? – спросил Дмитрий, когда они отошли подальше от охранника.

– Темнят они что-то. Возможно, солдат с оружием сбежал, – предположил Мартин. – В этих местах, в Малайзии, на Филиппинах и в Индонезии, откуда я родом, есть такое явление – амок называется. Человек после депрессии впадает в слепую ярость. А если у него под рукой нет оружия, идет и всех подряд убивает. С солдатами это тоже происходит. И довольно часто.

– Вполне возможно, – согласился Харлампиев. – А что нам от этого? С одной стороны, посты усилены, а с другой – некоторое количество солдат отсутствует в гарнизоне. И на помощь они своим прийти не успеют.

– Да, я тоже так думаю, – поразмышляв, произнес голландец. – Ты смотри по обстановке. А мы уже поддержим. У нас же все готово.

– Да и папаша Карло в бараке… Подумаем. Давай, и рр-аз. – Дмитрий и Ван дер Вендель забросили балку на штабель.

На обеде к ним опять подошел Домингос.

– Карла-художника снова забрали, – сообщил он.

– Что они за него так взялись… То отпустят, то заберут! – негодовал Харлампиев.

Теперь всю операцию приходилось откладывать на определенное время.

* * *

Рождественского срочно забрали в медицинский изолятор, потому что на судне, пришедшем на остров раньше положенного срока, прибыл Бальтасар Алонсо. Именно он привез с собой одну из последних разработок американских военных специалистов – очередную сыворотку правды. Мистер Грин не стал тянуть резину и сразу же приступил к допросу. Рождественского положили на кушетку для буйнопомешанных, приковали к ней, а к его рукам, ногам, голове, мочкам ушей присоединили датчики детектора лжи.

За ноутбук сел сам Генри. А начальник тюрьмы, без которого не обходилось ни одно событие в этом заведении, вызвал Пеллегрино.

– Вы понимаете, что обмануть полиграф невозможно? – усмехнулся американец. – А плюс еще это лекарство против лжи поможет нам разобраться, кто вы и что вы собой представляете. К тому же нас интересуют, кто ваши покровители и друзья-компаньоны.

В изоляторе появился Пеллегрино, самолично вколол в вену Рождественского препарат. Теперь допрос не был прямолинейным. Мистер Генри использовал комплекс вопросов, которые ему специально подготовили военные психологи.

– Я не буду отвечать! – с самого начала заявил Рождественский. – Я не буду с вами говорить без адвоката, без представительства шведского посольства…

– Почему же? Чего вы боитесь? Если вы, как нас уверяете, на самом деле Карл Свенссон, то вам ничего не угрожает. И лекарство совершенно безобидное, – вкрадчивым голосом мурлыкал мистер Грин. – Вопросы-то детские. Например, какой рис вы больше любите – белый или коричневый?

– Зачем вам это знать? – возмущался Виталий. – Опустите меня. Вы не имеете права!

– Успокойтесь, прошу вас. Это такая игра. Давайте поиграем. Вы согласны?

– Нет.

– Значит, вы не согласны?

– Да.

Мистер Грин наладил аппаратуру.

У Рождественского не было иммунитета к новому препарату, и он, сам не желая того, постепенно втянулся в предложенную игру – «вопрос-ответ».

– В детстве ваш дом был с черепицей?

– Нет.

– Вы ходили на каток?

– Да.

– Вы занимались фигурным катанием или хоккеем?

– И тем, и другим.

– Занимались танцами?

– Да.

– Любили рисовать?

– Да.

– В детстве что больше любили рисовать: животных или машины?

– Машины.

– Вы рисовали военные машины, самолеты танки, корабли?

– Да, как и все мальчишки…

В конце такого анкетирования у мистера Грина сложилась отчетливая картина, что Карл Свенссон – российский разведчик. Анализ его памяти и подсознания четко свидетельствовали об этом. В голове этого мнимого шведа были такие мысли, которые не могли быть у западного человека. И даже когда Рождественский чувствовал «подвох» и пытался усилием воли его обойти, полиграф замечал это усилие. Получалось, что там, где разведчик говорил «нет», программа однозначно ставила «да». Теперь сомнений у мистера Генри не было. И доказательная база на основе данных детектора лжи уже ясно сложилась, и тот факт, что этот якобы швед может говорить по-русски, отлично вписывался в ее рамки. Однако мистер Грин решил пойти дальше. Теперь, не откладывая дела в длинный ящик, принялся выведывать у Рождественского его агентурную сеть. И вот здесь капитан-командер американской флотской разведки столкнулся с непреодолимой стеной. О себе Рождественский говорил более или менее охотно, но как только дело заходило о третьих лицах, все логические цепочки рассыпались. Словно у российского разведчика была вшита определенная защита, которую еще не научились вскрывать военные специалисты. Вообще-то, кроме всего прочего, Рождественскому помогало врожденное чувство презрения к стукачеству.

– Пеллегрино, – мистер Грин потерял терпение, – вколите ему еще одну дозу.

– Вы уверены? – замешкался начальник медицинской службы. – Организм заключенного ослаблен.

– Я уверен, значит, и вы должны быть уверены, – рявкнул американец.

– Хорошо, но вы будете отвечать за последствия.

– Да, я, а кто же!

Пеллегрино разбил ампулу, набрал в одноразовый шприц препарат и медленно ввел «лекарство против лжи» в руку Рождественского.

– Начинаем! – продолжил мистер Грин. – Итак, вы приехали в Манилу десять, семь, пять или три года тому назад?