Хмельницкий удивленно посмотрел на Сирко. Он ждал, что тот еще что-либо добавит к сказанному, но Сирко многозначительно умолк, считая, что все, что надлежит говорить в подобных случаях, он уже сказал.

— Твой Лаврин что, действительно обладает каким-то особым талантом?

— Двадцать лет учить бы нас с тобой таланту все видеть, все слышать и все знать, самому оставаясь незамеченным и неуслышанным — все равно ничего путного не получилось бы. А Лаврин рожден таким.

— Угу, рожден, говоришь? Значит, будешь просить, чтобы взял его с собой в Париж. Вместо сотника Гурила.

— Можно бы и взять. Но лучше оставить в Варшаве. Когда вернемся из Франции, будем знать обо всем, что здесь происходило в наше отсутствие: что при дворе короля говорят или хотя бы думают о нашем посольстве.

— Ты уже распорядился на этот счет?

— Лаврин не любит, когда им распоряжаются, — улыбнулся Сирко. — Он сам решает, что и когда ему следует делать, как поступать. И вообще, как я уже сказал, он знает не только то, что я хотел бы сказать ему, но и то, о чем я еще не успел подумать.

— Тогда береги его.

Прошло не менее получаса, прежде чем Лаврин снова появился в номере Хмельницкого. Гяур и Сирко потому и не уходили из него, что хотели дождаться доклада своего тайного агента.

— Ну и что? — мрачно спросил Хмельницкий, с ног до головы окидывая Лаврина оценивающим взглядом. — Как он?

— Рассказал, — спокойно ответил Лаврин. — Всю правду. Все как было.

— И где он сейчас? — не сдержал своего любопытства Гяур. — Вы казнили его?

— Казнить?! — покровительственно рассмеялся Лаврин. — Зачем? Там, где нельзя оставаться самому, нужно оставлять свои уши. Если когда-нибудь у меня появится родовой герб, я так и напишу на нем. Такого девиза дворянская геральдика еще не знала.

Ночью, когда маркиз д'Атьен уснул, Великий магистр поднялся и вышел во внутренний дворик дворца. Осторожно прокравшись к комнате, из которой начинался ход, ведущий к тайному залу тамплиеров, он, к своему удивлению, обнаружил, что она открыта.

В комнате царила темень, и лунный свет, едва-едва пробивавшийся сквозь окошко, не способен был осветить плиту, на которую де Моле должен был каким-то особым образом нажать, чтобы проникнуть в подземелье. Как именно это нужно сделать, Моле так и не понял. Но потому и пошел сюда, что стремился понять.

Нащупав висевший на стене светильник с тремя факелами, граф достал кресало и попытался зажечь один из них, но так и замер, услышав громыхающий смех шевалье Куньяра.

— Решили сами пройтись по тайному ходу, а, Великий магистр? Но ведь это опасно. Это оч-чень опасно!

Оцепенение Моле длилось недолго. Справившись с ним, граф все же зажег факел и лишь тогда как можно спокойнее проговорил:

— Мне нужны вы, шевалье, а не ваш тайный зал. И был уверен, что вы станете поджидать меня именно здесь.

Шевалье сидел в углу комнаты, заложенном каменной стенкой, на которую граф обратил внимание еще днем. Находясь за этой стенкой, воин чувствовал себя как бы в небольшой крепости. А стрелять из пистолета, разить из копья с коротким древком мог через бойницу.

— Всевидящий вы, Великий магистр, — не поверил ему Куньяр.

— Выбирайтесь из этой западни. Нам нужно поговорить о графине де Ляфер.

— Свататься решились? — Шевалье взошел по узким ступенькам и перемахнул через стену.

Они уселись за стол друг против друга, и шевалье положил перед собой пистолет.

— Вступив в орден тамплиеров, вы тем не менее совершенно не доверяете его Великому магистру, — осуждающе проговорил де Моле, небрежно отодвигая оружие в сторону.

— Но ведь вы прибыли сюда не один. С вами еще трое. А я обязан охранять замок и святыни его даже от сатаны, испепели меня молния святого Стефания.

— Ладно, не стоит об этом, — миролюбиво предложил де Моле. — Вы что-то там намекнули насчет сватовства. Я не имею чести быть знакомым с графиней. Она что, молода, красива и незамужем?

— Очень молода. Удивительно красива. И замужем никогда не была.

Великий магистр задумался, и было над чем.

— Если учесть, что я тоже не женат, наша беседа приобретает совершенно неожиданный оттенок. Но к амурным делам мы еще вернемся. Сейчас поговорим о другом. Я хочу, чтобы вы, шевалье, были моим союзником во всех делах. — При этом граф извлек из кармана кошелек с золотыми и положил на то место, где только что лежал пистолет. — Твердо помня при этом, что когда сокровища будут найдены, ваша доля, верховный казначей, будет более чем значительной.

Шевалье взвесил кошелек на ладони и сунул за пазуху.

— С этой минуты, Великий магистр, я ваш союзник. С этой, а не со времени той комедии с ритуальным мечом, которая, как мне показалось, была устроена специально для маркиза.

— Только для маркиза. А теперь — к сути. Знает ли графиня, что один из ее предков, граф Шварценгрюнден, был в числе основателей ордена тамплиеров?

— И даже гордится этим. Проклятия папы римского ее трогают еще меньше, чем проклятия жен ее любовников. Пардон, не при женихе будь молвлено.

— Тогда следующий вопрос: известно ли ей что-либо о сокровищах тамплиеров?

— Очевидно, ничего. Во всяком случае, я никогда ни слова не слышал об этом.

— То есть вы уверены, что графиня ничего не знает о сокровищах и до сих пор не пыталась выяснить, находится ли клад в стенах замка?

— А вы считаете, что он может находиться здесь, а не в замке Тампль?

— У меня нет уверенности, что он был оставлен в Тампле. Тем более что там его ищут уже несколько столетий. Причем основательно. Удивляюсь, почему ищейки королей не догадались разнести его по камушку. К тому же по легенде, существующей в нашем роду, Великий магистр Жак де Моле якобы приказал одному из своих приближенных вывезти сокровища из замка. Естественно, уже после его, магистра, казни. Только этот верный ордену человек и знал потом в течение многих лет, где перепрятаны драгоценности.

— Хотите сказать, что забрал эту тайну с собой в могилу?

— Или же поделился ею с одним из потомков графа Шварценгрюндена, являющегося в то же время предком графини де Ляфер.

— Вот оно как все выглядит! — поскреб ногтями поверхность стола Куньяр. — Что же мы теперь должны делать?

— Превратить графиню Диану де Ляфер в нашу союзницу. В такую попечительницу ордена тамплиеров. И с ее помощью начать поиски сокровищ не только здесь, но и в других замках Франции. Богатства эти таковы, что стоят усилий.

— Если же она не согласится, тогда?…

— Мы должны заставить ее. Любой ценой. Или же сделать так, чтобы она не смогла ни выдать нас, ни помешать нам.