Тут Барятинский и Ханута дружно расхохотались, так что Джекобу стало не по себе.

– Да будет тебе! – Ханута хлопнул князя по могучему плечу. – Уверен, на тебя работают лучшие шпионы! Ну-ка выкладывай, Темная Фея уже в Москве?

– Фея, Фея… – Князь махнул рукой, едва не лишив глаза подвернувшегося слугу. – Варяги бьют своих врагов и без магии. Не говоря о том, что наш царь не настолько глуп, чтобы ссориться с гоилами из-за бабы. Но будет об этом… Ты в Москве – лучшем городе мира. Как насчет новой руки? Я знаю кузнеца, который изготовляет металлические протезы для инвалидов черкесской войны, – всяко посолиднее твоего жалкого деревянного обрубка. Ты сможешь даже двигать пальцами! А если заплатишь – он выкует ее из золота.

Ханута посмотрел на князя с таким недоверием, словно тот предлагал ему сорвать новую руку у него на грядке.

– Чепуха, – пробормотал он, поглаживая «обрубок», вот уже много лет служивший ему верой и правдой. – Но что ты там говорил насчет друга? Шпион? Тогда я должен его знать…

Альберт Ханута всегда был начеку.

– Его называют Борзой. – Барятинский достал из жилетного кармана часы и озабоченно взглянул на циферблат. – У него варяжские корни, если верить тому, что он говорил царю. Но это ложь. Я знаю из надежных источников, что он уроженец Каледонии.

– Борзой? – переспросил Джекоб. – Я знаю одного по прозвищу Овчарка. – Это лучший из альбийских шпионов в Левонии.

– Возможно, это он и есть. – Князь пригладил завитые волосы. – Прошу простить, но сегодня царь дает бал. Я должен переодеться и обсудить с поваром меню на оставшуюся неделю. К вопросам питания в Варягии отношение самое серьезное. – Он одарил Лиску карнеоловой улыбкой. – Однако мне нужна спутница. Жена с дочерью уехали в деревню, они так скучают в Москве.

Лиска вопросительно посмотрела на Джекоба.

– Сожалею, но мадемуазель Оже поедет на бал со мной, – ответил за нее тот.

– В самом деле? – переспросил князь. – Не слишком ли большая честь для заезжего бродяги – приглашение, которого напрасно добиваются влиятельнейшие граждане Москвы? Ничего личного, но мой кучер одевается лучше. – Князь презрительно фыркнул.

– У него будет приглашение, Алексей, – вмешался Ханута. – Это Джекоб Бесшабашный – ты, вероятно, слышал о нем. Один из лучших охотников за сокровищами, что неудивительно, поскольку обучение он проходил у меня.

– Бесшабашный? Да-да, как же… – Князь захватил у слуги с подноса начиненную орехами фигу и целиком отправил ее в рот. – Не вы ли нашли хрустальную туфельку для Терезии Аустрийской? Она не очень-то любит об этом вспоминать. Не говоря о кронпринце Лотарингии, назначившем за вашу голову хороший куш. – Тут князь печально улыбнулся Лиске, словно сожалея, что ей придется появиться на балу в компании столь никчемного кавалера.

Лиска улыбнулась в ответ и, прежде чем Джекоб успел раскрыть рот, сжала пустой карман его куртки. Бесшабашный намек понял.

– Я велел подготовить для вас лучшие комнаты, – продолжал князь. – Мой дом открыт… даже для альбийцев. – Он мрачно посмотрел на Джекоба. – Около полудня, когда на кухне заканчиваются последние приготовления, на крыше поднимают флаг. Это сигнал всему городу. Каждый имеет возможность убедиться в том, что на меня работают лучшие повара Москвы. Многих из тех, кто оказывается за моим столом, я не знаю в лицо, но жизнь так коротка, а наши зимы так суровы… Откуда вы? – обратился он к Сильвену, только что заглотнувшему фаршированную фигу. – Надеюсь, не из Альбиона?

– О, нет-нет, – ответил за приятеля Ханута. – Он из Аркадии.

– Варварская страна… – Барятинский с сожалением оглядел гостя. – Колония. Горбуна там не слишком-то привечают, но даст бог – мы избавим его от этого бремени.

Он рассмеялся собственной шутке и склонился перед Лиской в прощальном поклоне.

– До свидания, мадемуазель. За удовольствие видеть вас в своем доме я готов простить Альберту даже то, что он привел сюда альбийца. В Москве любят балы, а я здесь лучший танцор. Не лишайте же меня надежды.

Ханута едва обратил внимание, что его старый друг удалился.

– Железные пальцы, – пробормотал он, глядя на свою деревянную руку. – И они не заржавеют?

Лиска задумчиво изучала походный костюм Джекоба.

На что, собственно, покупать бальные наряды? Хороший вопрос. Вот если бы у Джекоба осталось в кармане все то серебро, которым одарил его Семнадцатый… Ханута уже приценивался к часам на каминной полке, когда Лиска сняла с пальца кольцо и сунула его в руку Джекоба.

– Вот. Думаю, прежняя владелица не стала бы возражать против того, чтобы обменять его на бальное платье.

Они подобрали это сокровище в пещере людоеда – тот как раз полировал оставшиеся от жертв драгоценности, когда Джекоб и Лиса убили его.

Зал гудел как пчелиный улей, и даже золото на стенах блестело, как мед.

А музыка! Когда в детстве Лиска заходила в лес и кружилась там между деревьями, представляя себя на таком балу, оркестр ей заменял птичий гомон да шелест листвы над головой. И теперь ей так не терпелось повторить этот танец здесь, в зале с малахитовыми колоннами, очевидно подаренными варяжскому царю какой-то волшебницей.

Зал был огромен, но гости потоком все шли и шли через высокие двери – впору испугаться, вместит ли он всех. Многие мужчины были в военной форме, от пестроты их мундиров – черных варяжских, голубых альбийских, алых лотарингских и изумрудных туркмарских – у Лиски рябило в глазах. Дамы, украсившие прически золотыми сеточками с русалкиными слезками, шуршали нарядами из шелка Поднебесной, отделанного лотарингским кружевом, расшитого эльфовым стеклом и бриллиантами.

Но и Лиска не затерялась среди этого великолепия. В платье цвета киновари она сразу оказалась в центре всеобщего внимания, когда шествовала через зал под руку с Джекобом.

– Я здесь как кровавое пятно на снегу, – прошептала она.

– Скорее как дикий мак в букете бумажных цветов, – ответил Джекоб и взял два бокала шампанского с подноса подвернувшегося слуги. – Я решил предложить царю свои услуги. Будь осторожна! Стоит мне отлучиться – и Барятинский, конечно, не упустит случая засвидетельствовать тебе свое почтение.

– Ну… если он действительно хороший танцор… – задумчиво рассудила Лиска, – хотя нет, я, конечно, отдавлю ему ноги. А туфли у нашего благодетеля о-очень дорогие.

Она уже пробовала танцевать с Джекобом на деревенском балу в Альбионе. Но не успели они сделать и пары шагов, как пьяные солдаты подпалили хвост крупнейшему альбийскому историку Роберту Данбару, и Джекоб тут же поспешил на помощь другу. А сейчас у Лиски из головы не шло проклятое соглашение с эльфом, лишившее ее того, что ей уже почти принадлежало. В последние месяцы они стали особенно близки, все чаще позволяли себе нежные прикосновения, взгляды… а теперь вот боялись лишний раз дотронуться друг до друга. И надежды на то, что все изменится, не было никакой. Лиса слишком хорошо знала Джекоба, чтобы сомневаться в его выдержке. Все бесполезно, пока он считает, что таким образом защищает ее счастье и душевный покой.