Перестук выстрелов, грохот разрывов и свист осколков остались позади. Огонь с земли все слабел, и вскоре до маленькой группы доносились лишь пулеметные очереди вертушек, утюживших духовскую «зеленку». Местность плавно уходила вверх. Они все шли и шли, лишь один раз остановившись, чтобы перебинтовать руку Чепикова. Рана была пустяковая – пуля прошла по касательной, разорвав мышцу левого предплечья.

Когда силы иссякли и камни разогрелись от нещадно палящего солнца, Виктор разрешил привал. Найдя нависающую над тропой скалу, они расположились для отдыха.

– Как рука? – осипшим от напряжения голосом спросил Виктор, опускаясь напротив упавшего на камни Чепикова.

– Ерунда, до свадьбы заживет, – прохрипел Чепиков и улыбнулся.

– Болит?

– Да есть маленько.

– Может, тебе укол сделать? – сердобольно предложил Виктор и, не дожидаясь ответа, полез в сброшенный под ноги рюкзак.

– Да брось ты! – остановил его Владимир. – Обойдусь, нормально все. – Он покачал рукой из стороны в сторону. – Да и промедола у нас всего три тюбика. Надо поберечь на всякий случай. Не дай бог, конечно, но чем черт не шутит!

Он замолчал и с деловым видом принялся вытаскивать из вещмешка консервы. Остальные последовали его примеру, и вскоре только стук ложек и щелканье челюстей напоминали об их присутствии в этом месте.

– А все-таки паршивая вода была в том арыке! – пробормотал Николай, в очередной раз прикладываясь к фляжке. – Какой-то гадостью воняет, и все тут!

– А ты брось туда еще одну таблетку пантоцида, – лениво потянувшись, посоветовал Михаил.

– Я уже бросил, – горестно вздохнул Николай и, оторвавшись от фляжки, наглухо завинтил пробку.

– И как?

– Воняет хлоркой… – он помедлил, – и… – пауза, – какой-то гадостью! Пить невозможно…

Среди ребят пробежал дружный смешок. А Миха, сплюнув, выдал:

– Ты, Колька, наверное, у ишака заправлялся, вот и воняет!

На этот раз смех был громче.

– У-у-у – ржете как лошади! Можно подумать, у вас не такая!

– Конечно, не такая! – возразил, улыбаясь во весь рот, Михаил. – У тебя вода какая? Со вкусом мочи ишака! А я для приятности еще и своей добавил! – Он замолчал и зашелся в хохоте от собственной плоской шутки.

Батаев хохотал долго, затем внезапно посуровел и твердым голосом произнес:

– Не нравится мне все это! – он неопределенно развел руками. – Что-то тут не то. Я-то ведь идти с вами не хотел…

– А что же пошел? – улыбнулся Николай, думая, что тот все еще балагурит.

– Ребята, я не шучу, я не хотел идти! – голос Мишки совсем скис. – Меня заставили!

– Как это – заставили? Вон Молотов отказался идти – и ничего, – все еще сомневаясь в серьезности сказанного, возразил усаживающийся на камень Козулин.

– На него, наверное, компромата не набрали.

– Ага, а на тебя набрали! – наконец усевшись, съехидничал Николай.

– На меня набрали. – Мишка был серьезен, как никогда. – Пришли и сказали: или с вами, или в тюрьму. Вот и весь базар!

– Да уж! – присвистнул наконец-то поверивший Козулин. – Это я так к тебе придирался, для очистки совести. Я-то уже давно говорил, что наш поход попахивает авантюрой или еще чем похлеще!

– И мне все это не нравится, особенно Константин Константинович! – присоединился к ним, казалось бы, дремавший до того Чепиков. – Что-то больно подозрительно он выглядел…

– Да ну вас, напридумывали всякой ерунды! Константин Константинович им не нравится – подозрительный. А как, по-вашему, должен выглядеть полковник КГБ? В длинном пальто и тёмных очках? Кто из нас их хоть раз видел? То-то же, – поставил точку в разговоре дотоле молчавший замкомвзвода и, опустив голову на сложенную горкой амуницию, закрыл глаза.

– И все-таки не нравится мне все это… – Михаил задумчиво посмотрел вдаль.

…– Ну, что там у вас? – на ходу бросил начальник следственного отдела выскочившему из кабинета лейтенанту.

– А, – тот махнул рукой, – на Володарской обнаружен труп молодого мужчины.

– Так-так, – вскинул брови вверх начальник.

– Да ничего интересного, обычное самоубийство!

– Личность опознали?

– Да. Сухарев Леонид Викторович, «афганец», инвалид второй группы. Проживал один. Особо ни с кем не контактировал. Соседи говорят: тихий был парень. Таких сейчас много вешается. Молодой и инвалид. Финита ля комедия!

– Н-да, ладно, закрывайте дело и беритесь за другие. У нас и так все делами завалено! – Майор вздохнул и двинулся к своему кабинету.

Кивнув, лейтенант что-то нечленораздельно буркнул и, весело насвистывая, побежал вниз по лестнице.

…– До Щеголихи подвезете? – спросил Молотова подошедший мужчина лет двадцати пяти – двадцати семи.

Сергей небрежно окинул того взглядом и кивнул на стоявший рядом «ЗИЛ»:

– Садись!

Мужчина улыбнулся и быстро, словно боясь, что водитель передумает, открыв дверцу, одним махом влетел в кабину.

Заведя мотор, Молотов, подозрительно покосившись на попутчика, спросил:

– А почему вы решили, что я еду через Щеголиху? Вы меня знаете?

– Да нет! – мужчина непринужденно рассмеялся. – Просто я тут уже с полчаса бегаю, попутку ищу.

– А-а… – неопределенно протянул Сергей, включил скорость, и грузовик плавно тронулся с места.

– Хорошая машина! – похвалил пассажир и, повернувшись к водителю лицом, улыбнулся еще шире.

– Да ничего «зилок»! – охотно согласился Молотов и, немного подумав, добавил: – Пока новый…

Вскоре машина выскочила за пределы райцентра и, набирая скорость, понеслась по автостраде. Через пятнадцать минут они съехали с главной дороги и, почти не сбавляя оборотов, попылили по хорошо накатанной грунтовке. Проезжая мимо заброшенного карьера, незнакомец странно заерзал и попросил остановиться.

– Тут закрытый поворот, не видишь, что ли?! – попытался отказаться Сергей.

– Друг! – взмолился незнакомец. – Живот скрутило, не могу!

– Черт бы тебя побрал! – выругался водитель, нажимая на тормоз. – У, блин!

Он еще раз выругался и наклонился вперед, выключая зажигание. Как сжатая пружина, незнакомец разогнулся, его левая рука метнулась вперед и, схватив Сергея за волосы, с ужасающей силой рванула назад и вниз, правая помогла, крутанув голову вправо. Из широко открытого рта Сергея вырвался стон, его тело вздрогнуло и обмякло. Мужчина мельком глянул на свою «дичь» и быстро вытащил из сумки портативную рацию.

– Как там обстановка? – спросил он приглушенным шепотом, будто боясь, что его услышат.