– Буду ждать, – Людмила выбралась наружу, наклонилась. Бородин испугался, что она сейчас его поцелует.

– Я позвоню, – пообещал он. – Обязательно.

Она кивнула, улыбнулась и, слава богу, захлопнула дверь машины.

Кажется, она задремала, её разбудил телефон на тумбочке, он звонил слишком громко. Катя взяла мобильный, услышала голос брата.

– Привет, как дела? – спросил Илюша.

– Нормально. А у тебя?

– Тоже нормально.

– Илюша, забери машину. Она мне больше не нужна, спасибо.

– Ты помирилась с Глебом?

– Не хочу об этом говорить.

– Катя… у тебя точно всё в порядке? Где ты живёшь?

– У меня точно всё хорошо, – улыбнулась Катя. – Если что-то будет не в порядке, я тебе скажу.

Брат за неё переживал, она знала. Раньше он мечтал, чтобы сестра подружилась с Варей, и Катя этого хотела, но почему-то каждая встреча с женой брата оставляла неприятный осадок.

Особенно тошно было вспоминать Варю на маминых похоронах. Илье тоже тяжело, говорила она, недовольно глядя на плачущую Катю. Не тебе одной. Катя не отвечала, а Ольга, которая всё время крутилась рядом, старалась загородить её от невестки.

Илья тогда что-то зло прошептал Варе на ухо, после чего она к Кате не приближалась. Брат всё время был рядом, и Катя предполагала, что Варя ей это ещё припомнит.

Почти сразу телефон зазвонил опять.

– Глеб сказал, ты заболела? Ты как? – участливо спросила Лена.

– Нормально. Поправляюсь. Как съездила?

– Никак. Скука одна. Красавец твой появлялся?

– Появлялся.

– Что-нибудь про него узнала?

– Узнала, – солгала Катя. – Как ни странно, ты оказалась права. Он хотел со мной познакомиться. Во всяком случае, он так говорит.

– А почему столь сложно? Почему по чужим документам, не объяснил?

– Я не допытывалась. Наверное, действительно женат, как Маша говорила. Женат и боится, что я ему могу семейную идиллию подпортить. Узнал через Людмилу и Машу номер полиса и записался на приём через Интернет. Сам-то полис всё равно никто не спрашивает. Ну его к чёрту, мне надоело о нём думать и говорить, – отмахнулась Катя. – Проехали.

– Как скажешь, – засмеялась Лена. – Поправляйся.

– Спасибо.

Катя повертела телефон в руке, положила на место. Знать про Кирилла всё ещё хотелось, особенно почему он не встретил её в пятницу. Внезапно Катя почувствовала на себе его руки и губы, как там, на озере, и почему-то стало совсем тошно.

Она решительно поднялась, чтобы найти Лизу. От двери вернулась, посмотрела на себя в зеркало, огорчилась. Не пара она красавцу Кириллу. Губы сухие, бесцветные; глаза, которыми Катя втайне гордилась, заплыли, стали невыразительными, маленькими.

Кириллу под стать какая-нибудь высокая блондинка с тонкими чертами, умная и насмешливая.

Катя опять повернулась к зеркалу, приблизила лицо, и тут наконец в палату вошла Лиза.

– Здравствуй, Катюша. Встала?

– Лиза, выпиши меня, – взмолилась Катя. – Я хочу домой.

– Исключено, – непривычным докторским голосом отрезала Лиза. – Даже не думай. Пока анализы не готовы, будешь здесь. И Глебу скажу, чтобы не смел тебя забирать.

– Лиза!..

– Катюша! Я врач с большим опытом. Я знаю, когда можно выписывать, а когда нельзя. Завтра посмотрим анализы и решим.

Лиза села на стул, кивнула Кате на кровать – садись, та послушно села.

– Катюша, тебе нужно походить к хорошему психотерапевту. Я обязательно такого найду.

Катя хотела возразить, но не стала. Лиза ей не верит. И Глеб не верит. Точно поверила бы Ольга, но её больше нет.

– Катюша, в молодости этого не понимаешь, но жизнь такая короткая…

Неужели она всё-таки пыталась лишить себя жизни? В самом деле, что ли, сходить к психотерапевту?

– Ты думаешь, на свете есть люди, которые счастливы каждую секунду? Я таких никогда не встречала…

Катя не позвонила Аркадию Львовичу, а обещала. Нужно сходить в хирургию, отдать ему компьютер.

– Человек вообще редко бывает счастлив. Люди, как правило, всегда чем-то недовольны. То денег мало, и это кажется неразрешимой проблемой. Появляются деньги, начинает не хватать чего-то другого. А потом оглядываешься назад и думаешь, какой дурой была, что не радовалась каждому прожитому мгновению…

– Лиза, пожалуйста, перестань, – попросила Катя.

– Ты просто устала, Катюша. Возьми отпуск и поезжайте куда-нибудь с Глебом. Ну хорошо, хорошо, – взглянув на нее, закивала Лиза. – Не буду больше тебя учить, ты сама умная.

В палату заглянула медсестра, позвала терапевта.

Катя подошла к окну. С детства знакомый больничный двор сверху казался незнакомым. К приёмному отделению подъехала машина «Скорой», через двор пробежала женская фигурка в белом.

Нужно вернуться в мамину квартиру и постараться по минутам восстановить всё, чего она не может вспомнить. Она вспомнит.

Бородин вышел из больницы в девятом часу, клятвенно обещая Кате, что завтра обязательно заберёт её домой, несмотря ни на какие Лизины запреты. Надо было пойти домой, по дороге купив для Кати продукты, но он поступил иначе. Достал телефон, позвонил Людмиле и предложил:

– Людочка, давайте встретимся.

– Давайте, – засмеялась та, сразу его узнав. – Где?

– Где хотите, – сказал Бородин и вспомнил – когда-то Катя учила его, что мужчина всегда должен предлагать место встречи сам. Она ещё объясняла почему, но он забыл за ненадобностью. – Ресторан, где была ваша подруга, подойдёт?

– Подойдёт, – пропела Людмила и опять засмеялась. Редкостная дура, констатировал Бородин.

– Я за вами заеду через… – Он прикинул. – Через час.

– Буду ждать.

Народа в метро почти не было, от этого станции казались не вполне знакомыми, а сам Бородин казался себе чужестранцем в собственном городе. У ближайшей к дому Людмилы станции метро стояли частники-бомбилы. Бородин выбрал машину поприличнее, равнодушно махнув рукой на заломленную водилой цену. Подъезжая к дому, опять позвонил новой знакомой.

Людмила выскочила из подъезда почти сразу. Бородин сел вместе с ней на заднее сиденье и с удивлением на неё уставился. Она была не похожа на себя утреннюю. Если утром это была обычная, не уродливая и не красивая, каких миллионы, женщина, то сейчас рядом с ним сидела настоящая красотка. Тонкий нос, глаза вполлица.

– Вы очень красивы, – признал Бородин.

– Вы это всем говорите? – лукаво посмотрела она на него, и Глеб опять констатировал – дура.