Жаждая отведать еще какой-нибудь вкус этой женщины, к которой у нее накопился столь необъяснимый аппетит, Молли запустила палец себе в рот и застонала, пока обсосала его дочиста, а ее язык затрепетал от полученного небесного угощения. Эта проба оказалась достаточной, чтобы просветить ее, как можно использовать этот уголок, и она прильнула к нему губами, а язык потянулся к пахнущему мускусом укрытию, куда проник ее мизинец. Ее действия стали все неистовее, возбуждение тоже, когда она коснулась скользкой поверхности от клитора до щели, облизывая и посасывая его сколько душе угодно, у нее кружилась голова от экзотического напитка, который щедро вытекал из изящного отверстия. Селия начала стонать, хотя все еще спала и, видимо, не догадывалась об оральных усилиях своей коллеги по комнате. Однако если бы даже Селия проснулась и обнаружила ее уста на своих покрытых рыжеватыми волосами интимных губах, Молли все равно не смогла бы остановиться, ибо роскошный пир между широко раскрытых бедер Селии приносил слишком большое удовольствие. Если бы сама мисс Уэйверли вошла сюда, Молли продолжала бы до тех пор, пока не слизала языком каждую каплю сиропа и не проглотила ее.

Таз Селии начал колебаться под увлажненным лицом Молли. Ее стоны стали довольно громкими, ее голова металась из стороны в сторону, будто она испытывала сильную боль. Боясь, что ее могут застать за неправедными забавами — ибо опасение, что Селия может проснуться и обнаружить, что с ней творят, и, закричав от страха, призвать весь дом к себе на помощь, — Молли ускорила свои ухаживания. Она вонзила палец в пульсирующий канал, чтобы зачерпнуть побольше соков, зная, что это будет ее первая, и, к сожалению, последняя возможность сделать такое. Дрожь доросла до могучего толчка, и вдруг ищущий язык Молли увлажнился от густого наводнения. Она сама наводнила клинышек своих трусиков, вздыхая от этих непонятных удовольствий и наслаждаясь жидким таинством, которым Селия наградила ее. Когда она отстранила рот от небесной борозды, она заметила, что на губах Селии, хотя та и спала, заиграла едва заметная улыбка. Несмотря на ее страстные движения, похоже, врач не ошибся в своей оценке эффективности лекарства.

Вдруг Селия повернулась на бок и открыла свою обнаженную попку. Пока Молли слизывала остатки влаги со своих пальцев, вид этих прелестных выпуклостей обострил ее похоть. Взглянув на часы, она убедилась, что еще остаюсь время, и она решила обратить свое внимание на эту до сих пор не подвергшуюся ухаживаниям и весьма соблазнительную область. Присев рядом с кроватью так, чтобы выпяченные ягодицы оказались напротив ее лица, Молли начала ласкать атласную плоть, скользя пальцами по холмам и дразня окружность глубокой долины между ними и не зная, что предпринять. Задняя сторона пусть даже женщины казалась не таким атрибутом, который создан для баловства, поскольку осуществляла некоторые не очень здоровые функции. Однако ей даже в голову не могло прийти, что Селия может таким образом использовать это место. Оно казалось слишком совершенным для подобных свойственных человеку слабостей!

Молли губами скользнула по обнаженным выпуклостям, отдавая дань обоим полушариям. Однако ей захотелось большего, нежели сорвать нескольких робких поцелуев. Там должны скрываться другие наслаждения, посчитала она и ее язык оказался в опасной близости к складке между ягодицами Селии. Хотя она губами удалялась от нее к более безопасному месту, тенистая линия раздела продолжала манить ее, и она больше не могла не обращать на нее внимание. Дрожащими руками она развела полушария и мельком взглянула на спрятавшуюся там ямочку. Несколько пучков причудливых завитушек рыжеватого цвета украшали эту впадину, идущую вдоль складки. Наконец-то она могла сколько угодно услаждать свой взор, или по крайней мере до тех пор, пока Селия не придет в сознание. При полном дневном свете она могла рассматривать ее в полном весеннем блеске. Она казалась такой плотной и нетронутой — в самом деле не использованной — укрепляя детскую фантазию Молли о том, что это место предназначалось лишь для украшения.

Положив свои руки так, чтобы, выпуклости оставались разведенными, Молли прижала большие пальцы к плотному ободку, чтобы посмотреть, не раскроется ли тот. Когда тот раскрылся, она раздвигала его еще больше, пораженная прелестной маленькой дырочкой, которую она обнаружила. Обнажился слабый намек на плотские услады, затаившиеся внутри, ткань была такой атласно гладкой и мягкой, что Молли позволила кончику ранее занятого мизинца проникнуть туда на длину ноготочка. Она не стала углубляться, боясь, что любое вторжение в это тугое отверстие может побеспокоить Селию. Натянутая впадина защемила ее палец, и она захихикала, очарованная такой неожиданной наградой, — в действительности она была так очарована, что не удержалась, чтобы не коснуться ее языком. Молли хотела лишь быстро отведать ее вкус. Увы, это оказалось невозможным, ибо стоило только ее языку встретиться с этим девственным ротиком, как она, уже не могла оторваться, и она лизала с неистовой потребностью, а внутри нее назревал еще один оргазм.

Пока ее язык начал смело исследовать нагретые внутренние глубины, Селия снова зашевелилась, остановив страстные ухаживания Молли. Она тут же вытащила язык из мускулистого отверстия, а резкое движение вызвало новые движения прикованной к постели девушки. Набросив стеганое одеяло, чтобы прикрыть наготу Селии, Молли скрылась в другом конце комнаты, по пути чуть не сбросив лампу. Она с раздражением смотрела на лежащую в постели, а от сильного биения сердца ей стало плохо. Она обезумела от скандальных эпизодов, представляя, что случилось бы, если бы ее поймали, самым худшим ей показался сценарий, когда полицейские уводят ее в тюрьму, или — о боже милостивый! — в психушку. Сенсационные газетные заголовки навлекут позор на ее семью и очень пристойную школу мисс Уэйверли для секретарш. Как она смогла бы объяснить им свое поведение или любому другому человеку? Молли сама этого не знала. Казалось, ее заставили совершить эти ужасные поступки, а что еще хуже, ей больше всего хотелось совершить их еще раз.

Зевнув, Селия подняла свои руки высоко над головой, выражение удивления затуманило ее сонные глаза, когда она повернулась и увидела свою перепуганную коллегу по комнате. Молли встретила ее взгляд тревожной улыбкой, а ее мучили оставшиеся на языке опьяняющие запахи. «О если бы только она спала подольше!» — молча сокрушалась она, думая над тем, какие еще сокровища она могла бы обнаружить, если бы ей не помешали. Не имело значения, какие страдания ей придется терпеть впоследствии; мучительную боль стоило терпеть в обмен на познание каждого дюйма роскошного тела Селии.

С того времени Молли дала себе обещание, что раздобудет выписанного врачом лекарства, чтобы можно было опоить Селию и снова насладиться ею. К сожалению, это оказалось непростым делом, и ей пришлось молить о помощи одну из наблюдавших за Селией, которая в обмен за лекарство настояла на том, чтобы получить за него вознаграждение. Слух об этом скоро достиг ушей других членов влюбленной группы, и бедная Молли неожиданно оказалась последней в очереди других девушек, получавших удовольствие от пребывающей в бессознании Селии. Такие случаи вскоре участились и требовали от всех значительной согласованности. Ограниченное время и опасность разоблачения побудили этих молодых энергичных леди действовать по очереди, обычный сценарий сводился к тому, что две девушки занимались земляничными сосками Селии, причем Молли поручалась не очень благодарная задача держать ноги Селии повыше, чтобы еще одна девушка могла языком заняться сочной щелью, а еще одна поглощала запретное сокровище в виде отверстия на ее попочке — два последних места были самыми популярными, и из-за них шла драка. Дошло до того, что пара девушек занималась влагалищем Селии, одна бралась за клитор, а другая — за находившееся под ним крохотное отверстие. Самой счастливой оказывалась та девушка, которой удавалось окунуть свой трудолюбивый язык в восхитительный поток сладкого меда, когда Селия содрогалась от оргазма.