И Долинина скупо поведала: мол, они с хозяином просто поужинали, поговорили. В основном о Лизе… И особо подчеркнула, что в одиннадцать вечера уже вернулась домой. Хозяин вместе с ней не поехал, остался в ресторане.

– Во дурак! – живо отреагировала Кася. – За красивые глаза, получается, тебя устрицами кормил?

– Ну, может, ему поужинать было не с кем, – улыбнулась Мария. – А одному скучно.

– Да ладно! – хихикнула горничная. – Он бы тогда своего адвоката, Нурика, позвал. Нет, помяни мое слово, Машка: что-то нужно от тебя Кривцову… Может, еще одну видеозапись хочет получить, чтоб жену свою окончательно закопать? Теперь уже с другой няней? Не предлагал тебе ничего такого?

– Не предлагал. Да и что я могу сказать? – пожала плечами Мария.

– А Нурик на что? Он придумал бы! – заверила Кася. – И научил, что говорить. Такой все может. Самый хитрейший адвокат на всю Москву, говорят…

– Вот как? – насторожилась Маша. – Значит, он и для Насти тоже все придумал?

– Ну, что Кривцова на Лизку орала и видела ее по полчаса в сутки – это правда, конечно, кто угодно подтвердит, – возразила Кася. – А вот насчет фигуриста – так и не поняла я. Хотя поболтала с девчонками. С поварихой, с горничной со второй… Всех про ту субботу расспрашивала…

– Ну? – обратилась в слух Мария.

– Ну, они и подтвердили: фигурист в дом действительно приходил. Но чтоб в спальню поднимался – этого никто не видел.

– А вы, что ли, с них глаз не спускали? – усмехнулась няня.

– Свечку не держали, конечно, – парировала Кася, – но здесь, в доме, что-то скрыть сложно… Разве сама еще не убедилась?

– Да, вы бдительные, – кивнула Мария. – Но только мне все равно кажется: Настя не соврала. Перед камерой вообще врать очень сложно, если ты не артист. Глаза выдадут. Или губы человек начинает облизывать, или кончик носа теребить… Я, когда телик смотрю, всегда определяю, если кто неправду говорит… Да и фигурист, ты сказала, действительно в тот день приходил. Они ж не все время у вас перед глазами были. Выбрали момент и улизнули. В спальню.

– Может, и так. Спорить не буду, – легко согласилась Кася.

Блаженно вытянулась в бурлящей воде, закинула голову, подставила теплым пузырькам шею, прикрыла глаза… И вдруг резким движением села, обдав Марию тучей брызг.

Та машинально отшатнулась. Недовольно пробормотала:

– Ты чего?

– Так ведь тогда получается… – просветленно пробормотала горничная, – что Кривцова Настю и убила?

– Почему?

– Как почему?.. Чтоб та мужу не проболталась… после того, как Настя ее с любовником застукала! И по времени все сходится, – наморщила лоб Кася. – В субботу хозяйка попалась. А в ночь на понедельник Настену и убили. Ленка убила.

– Гениально, – хмыкнула Маша. – Только убивать надо было в тот же день. В субботу. А так у Насти как минимум тридцать шесть часов было, чтобы хозяйку выдать.

Думала загнать горничную в тупик, однако не удалось. Та возбужденно произнесла:

– А раз Настька успела выдать – Ленка ей просто мстила!

– Версия хорошая. Богатая, – возразила Маша. – Но мстить, да еще и настолько рискованно, стал бы человек вспыльчивый. И не шибко умный. А Кривцова хитрая, расчетливая женщина. Не могла она так подставиться.

Кася и не думала отстаивать свою версию. Задумчиво взглянула на Машу. Произнесла:

– Ты, как я смотрю, тоже в стороне остаться не можешь. Хочешь убийцу вычислить?..

– А что остается? – попыталась обернуть все в шутку Мария. – Вдруг он, этот убийца, какой-нибудь серийный маньяк? Причем убивает исключительно нянь? Тогда получается: я рискую…

Но Кася ответила очень серьезно:

– Да нет… Маньяку в этот дом не пробраться… Я думаю, Настьку кто-то из наших прикончил.

– Повариха? – скептически предположила Маша. – Садовник? Или, может, этот шкаф… Володин?

Кася понизила голос:

– Ну, Володин не Володин, а вот Сашка – запросто.

– Ему-то зачем? – удивилась Долинина. – Если у них с Настей полная идиллия была? А также, насколько я понимаю, секс по первому Сашкиному требованию?..

– Ну, не такая уж и идиллия, – возразила Кася. – Да, спали вместе, конечно. Но я ж не слепая. Видела: этот Сашка Насте – поперек горла. Не нравился ей ни капельки. Но Сашуня наш, ты ж сама знаешь, приставучий, как банный лист. Если по-хорошему в постель затащить не может – грозить начинает. Мол, не дашь мне – перед хозяином подставлю. А она ему, допустим, в ответ пригрозила, что тоже заложит. За какие-нибудь его грешки мелкие… И он ее убил, чтоб не выдавала его.

Маше версия Каси абсолютно не приглянулась. Но обижать ее не хотелось, и потому она пробормотала:

– Может, конечно, и так.

И быстренько перевела разговор на другое:

– Слушай, хозяева, ты говорила, знали, что у Насти с этим Сашкой секс на рабочем месте?

– А то! – хихикнула Кася. – И не смущало их это ни капельки. У Кривцовых главное требование: чтоб в доме никаких посторонних. А со своими – пожалуйста. И что Сашка с няней удовлетворялся, им удобно даже.

– Милый подход. Я б такую няню для своих детей не взяла, – вздохнула Маша.

– Но ты-то детей любишь. А Кривцовы – нет, – возразила горничная.

– И Макар Миронович не любит? – прищурилась Мария.

– Ну, он не против детей, конечно, – хмыкнула Кася. – И гордится, что у него дочка, красавица и умница, растет. Но только это не любовь, нет. Макар просто считает, что со своим положением и возможностями может позволить себе ребенка. Но ты вот подумай: а если бы не было у Кривцова всех его денег? Не мог бы он нанимать нянек-мамок? Неужели стал бы сам Лизу в садик возить, и вечерами с ней заниматься, и сидеть с ней, когда она болеет?.. Да ни в жизнь! Неинтересно ему это. Мигом бы девчонку спихнул бабкам. Мачехе. А то и вообще в интернат… И Кривцова – хоть и мать родная – точно так же поступила бы.

Маша задумалась. Да… Не зря говорят, что горничные только с виду бессловесные и незаметные. А на самом деле они все видят. И все понимают правильно. Права Каська, на сто процентов права: Кривцовы завели ребенка только потому, что так положено. Как можно: богатые, уважаемые люди, дом заимели, деревьев-крупномеров вокруг него насадили – а дитенка нет? Это ж злые языки в неполноценности их обвинят. В ущербности…

– Да, Кася. Все ты верно говоришь, – печально произнесла Мария. – Хотя вчера, когда мы с хозяином ужинали, мне показалось, что он искренне печется о Лизе. Хочет, чтобы она счастлива была…

– Хотеть – конечно, хочет, – парировала горничная. – Но что для этого сделал – сам, лично? Хорош отец! Три раза в год ребенка в театр свозил и считает, все. Повоспитывал достаточно. А остальное время девчонка с няней.