— Должно быть, он сильно искалечен, — сказала в никуда Делия. — Я слышала, там было много крови. Если он все еще жив, то времени почти не осталось.

Хотелось закрыть глаза и уши, чтобы не слышать ее голос, притвориться, что в моей все более ненормальной жизни хотя бы тетушка — звезда эстрады осталась той же.

— Ты о чем?

Делия протянула руку.

— Почему бы тебе не отдать мне бабушкино кольцо?

Я заморгала, придя в замешательство от ее слов.

— Нет. Бабушка хотела, чтобы оно принадлежало мне.

— Мы должны похоронить его вместе с ней.

— Нет.

Делия с неожиданной силой сжала мое запястье, а другой рукой схватила кольцо, сорвала его и сунула себе в карман. Ключ Люка, спрятанный за воротником легкого свитера, обжигал мне кожу. Я боялась, что Делия каким-то образом узнает о существовании ключа и тоже его заберет.

— Теперь тебя ждет прогулка. — Она указала на дверь.

— Ты с ума сошла? — Я вскочила и двинулась к гостиной. Мне следовало бежать со всех ног, но я все еще не могла отделаться от привычки слушать свою тетку.

— Мам!

Делия железной хваткой взяла меня за руку.

— Она тебя не услышит.

Я попробовала вырваться, моя кожа горела под ее пальцами.

— Зачем тебе все это?

— Не делай вид, что ты настолько глупа. — Делия бесцеремонно потащила меня на улицу. Я вырывалась, но под розовым драповым костюмом скрывались стальные мышцы. Не зря в сериале про копов, который я смотрела у бабушки, говорили, что люди под действием аффекта приобретают нечеловеческую силу. — Ты ведь сложила два и два, разве нет?

Вот теперь все кусочки пазла встали на свои места. Комната в бабушкином доме, где Делия чуть не умерла. Мокрые следы на простынях в маминой постели. Рай, шпион из страны фей, живший в доме с моего рождения. Все это началось задолго до моего появления.

— Твоя жизнь. Они спасли твою жизнь.

— Не забывай о самом интересном, — сказала Делия и тут же пропела руладу безупречным голосом, который принес ее пластинкам рекордные продажи. — Думаешь, это мой голос?

Я прошептала:

— Он принадлежал маме…

Она резко толкнула меня и потянулась к ручке двери. Под тяжестью моего тела сетка от комаров порвалась, и я упала на мощеный дворик, ударившись головой о землю. Перед глазами замелькали пятна.

— Что тебе от меня надо?

Ее жестокие глаза сверкали.

— Я хочу, чтобы ты исчезла.

Делия захлопнула дверь и закрыла ее на замок.

Я застонала и медленно села, подтянув босые ноги. Возле двери я заметила металлическую пластинку, на которой что-то дымилось. Тимьян! Она жгла тимьян, она вышвырнула меня из дома!

Я едва успела подумать «моя чертова тетушка предала меня», как заметила, что на заднем дворе меряет ногами землю создание с темными волосами. У его ног скулила сотня собак, похожих на Рая. Некоторые из них были поджарыми, как гончие, некоторые — огромными, как мастифы, но все такого же цвета, как Рай.

Существо не отбрасывало тени, его едва удавалось рассмотреть на фоне деревьев. На нем была старая облегающая одежда разных оттенков зеленого и коричневого. Короткая куртка и узкие штаны были сшиты из кожи, рукава — из замши или мха. Со штанин и рукавов свисали связки высушенной травы, словно оборки на викторианском костюме или наряде огородного пугала. Казалось, он сделан из земли и с легкостью вернется в землю, но его лицо обладало такой же совершенной симметрией черт, как лицо Рыжего Придурка и Элеонор.

Он смотрел то в одну сторону, то в другую, не замечая меня. Я могла попробовать вернуться в дом, но в окне застыл зловещий силуэт Делии. Поколебавшись какое-то мгновение, я обратилась в бегство. Я неслась по двору, а в памяти всплывали слова, которые когда-то сказала бабушка: «Собаки охотятся только на тех кошек, которые убегают».

Добежав до сада соседей и петляя между терракотовых горшков, я услышала протяжный вой. Ужасный звук. Собаки начали охоту. Секунду спустя масса белых тел прорвалась через ограду. К тому времени я уже неслась по полю за соседским двором, сминая ногами прохладную траву.

Солнце обжигало. Я пробиралась через заросли травы, доходившей мне до пояса. Снова раздался высокий протяжный вой, больше похожий на птичий щебет, чем на лай гончих. Мастифы поддержали гончих низким мелодичным лаем.

Я сорвала с себя свитер и прибавила скорости, однако собаки нагоняли. У меня не было шансов выбежать на дорогу. Меня поймают раньше, чем я добегу до пастбища. Я слышала, как они приближаются.

«Я могу быстрее», — с яростью подумала я. Гончие быстры, но я быстрее.

И я их обогнала. Перепрыгнув через кусты, я очутилась на потрескавшейся дороге. Легкие разрывались, ноги болели. Я пыталась найти на пастбище то, что мне показала Уна. Томас-Рифмач должен быть где-то здесь.

Я оглянулась. И зря — свора белых псов заполонила дорогу, словно волна. Позади них неторопливо шагал Охотник.

Только бы он был тут. Только бы Томас-Рифмач был тут.

Никакой гарантии, что если я найду Томаса-Рифмача на коровьем пастбище, то он мне поможет, однако иной надежды не оставалось. Я видела, как близко Уна могла подобраться к ключу; не хотелось думать о том, что со мной сделает свора гончих.

Задыхаясь, я добежала до края пастбища. Хоть бы здесь была проволочная ограда… Забор оказался деревянным. Черт побери законы нашей страны, запрещающие уродливые заборы!.. Я перебралась на другую сторону, не так проворно, как мне хотелось бы, и внезапно поняла, что стою перед холмом из видения Уны.

Позади меня собаки одним прыжком перелетали через забор. Я снова повторила: «Я быстрее. Я найду Томаса. Я буду в безопасности».

И побежала вверх по холму. Мои мышцы стонали от напряжения, а сзади приближались собаки. Я едва успела рассмотреть неровный круг из грибов, росших на вершине холма. Вот оно. Я прыгнула в круг за секунду до того, как собачьи клыки сомкнулись на моей ноге.

Все вокруг стихло. Нет, не совсем стихло. Я будто вставила в уши затычки. Разъяренный вой псов не стих, но казалось, что он доносится издалека.

Я осмотрелась. За кругом из грибов виднелось широкое поле, кончавшееся у дороги. А там, где должны были бежать собаки, мелькали только светлые и темные пятна. Может, просто в глазах рябит?

— Умеешь ты эффектно появляться. У Нее тоже впечатляющая свита, хотя и не такая мохнатая, как у тебя.

Я поняла, чей это голос, еще не успев повернуться. Как и в видении, у Томаса-Рифмача были длинные волнистые волосы, и добродушные глаза окружали морщинки. Высокий и худой, одетый в разноцветный балахон с дюжиной пуговиц и облегающие кожаные штаны, он сидел на земле, скрестив ноги; длинная тень выходила за пределы круга из грибов.