– Не нужно меня учить! – отрезала Мэгги. – Я знаю Закон о престолонаследии. Но его принял английский Парламент, а не шотландский.

– Эй вы, двое, – вмешался Джеймс, подъезжая к Мэгги с другой стороны, хотя дорога была узковата и для двух лошадей, идущих рядом. – Никаких споров! Лучше посмотрите вокруг. Какая красота! Пожалуй, я скоро стану пейзажистом. Радуйтесь жизни, господа! По крайней мере, в таких условиях, когда внизу сплошная гранитная стена, а вверху каменистая осыпь, мы можем не бояться, что из-за кустов неожиданно нападут разбойники. Не правда ли, Нед?

По озорному блеску глаз Мэгги догадалась, что Джеймс шутит.

– Вы говорите несерьезные вещи, сэр, полагаю, чтобы отвлечь нас от разговоров о политике. Но смею заверить, в Шотландии женщины обсуждают многие вещи наравне с мужчинами. Вы сами скоро в этом убедитесь. Мы недовольны английским правительством и имеем на то причины. Ваш Закон об объединении не более чем политический ход, чтобы упразднить шотландский парламент и наш тайный совет. В результате, как всем известно, нами безраздельно правит Лондон, хотя никто в Шотландии этого не желает.

– Это вполне можно понять, – отозвался Джеймс. Дорога пошла круто вверх, и ему пришлось немного отстать, пропустив вперед Ротвелла и Мэгги, но, темне менее, он не оставил попытки перевести разговор в более безобидное русло и требовал назвать каждую птичку, каждое растение и каждого зверька, которых удавалось заметить.

Да, Джеймс старался на славу, но все же упустил момент, когда Ротвелл одной из своих реплик уязвил гордость Мэгги, и та обвинила графа в том, что он даже не пытается понять шотландцев.

– Насколько я знаю уроки истории, мисс Мак-Друмин, – вступился за брата Джеймс, – не только англичане, но и шотландцы были за принятие Закона об объединении.

– Совершенно верно, – подтвердил Ротвелл и внимательно посмотрел на девушку. В его взгляде ей почудилось нечто вроде уважения.

– Потому что предполагалось – мы что-то от этого выиграем, – возразила она. – Однако оказались в еще более худшем положении и получили правительство, которое совершенно не можем контролировать.

– И потому, – не сдавался Ротвелл, – шотландские горцы устанавливают собственные правила и творят собственные дела, невзирая на законы, которым подчиняется остальная часть страны.

– Но, сэр, у нас так было всегда. Мы так долго жили изолированно от других, что научились сами устанавливать свои порядки и традиции задолго до того, как у Англии появилось правительство. Когда римляне вторглись в Британию, у нас уже была цивилизованна страна!

– Но это отнюдь не означает, что ваш путь – единственный, – спокойствие Ротвелла распалило Мэгги больше всего, поскольку ей казалось – он обращается с ней, как с маленьким ребенком. – Как я уже говорил, вовсе не англичане виноваты в ваших бедах.

– Ротвелл, вы совершенно невозможны. Считаете, что все знаете и ничуть не сомневаетесь в своей правоте. Если бы я не была леди, то отвесила бы вам пощечину, может быть, тогда вы бы по-другому взглянули на некоторые вещи.

– Можете попробовать, если так хочется, но должен предупредить: однажды я позволил вам это, но не склонен допускать, чтобы подобное поведение по отношению ко мне вошло у вас в привычку.

Мэгги изумленно уставилась на графа. От холодного блеска серых глаз по спине прошел холодок. Желание дать пощечину моментально исчезло.

– Не советую применять насилие, мадам, – усмехнулся Джеймс. – Нед вполне способен защитить себя, хотя и выглядит, как озабоченный своим внешним видом щеголь.

Мэгги перевела взгляд с Ротвелла на Джеймса и улыбнулась.

– Красиво говорите, сэр. Наверное, считаете, что насилие могут применять лишь мужчины по отношению к женщине?

– Я? – Джеймс изобразил крайнее удивление. – Почему вы на меня набросились? Я не склонен к насилию.

– Разве? А как вы обошлись с бедной Кейт?

– Бедная Кейт, как же! То было не насилие, мисс Мак-Друмин, а наказание в воспитательных целях. Вашу драгоценную Кейт вряд ли можно назвать невинной жертвой. Не она ли направляла на меня ружье, всячески оскорбляя при этом? Мужчина на ее месте не отделался бы так просто.

Мэгги не была уверена, что сможет найти нужные слова в защиту Кейт и поэтому обрадовалась, когда Ротвелл предложил прогуляться пешком и полюбоваться окрестностями. Пейзаж действительно был восхитительным, и все трое остановились посмотреть на Бен-Невис, возвышавшийся над окутанными синеватой дымкой горами.

Вскоре все опять сели на лошадей, но из-за крутого подъема двигались вперед крайне медленно, а тут еще лошадь Марии повредила копыто и начала прихрамывать. Теперь Марии приходилось идти пешком или ехать, сидя позади мужа. Видя, что горничная едва передвигается от страха, Мэгги не стала торопить, хотя с неба той дело срывались редкие капли дождя.

Ближе к полудню облака сгустились не на шутку и принесли с собой сильный дождь. Путники укрылись в огромной пещере и переждали ливень. Но в результате потеряли драгоценное время, и когда достигли вершины, уже стемнело.

Северная сторона перевала заметно отличалась от южной. Почти такой же крутой склон был менее каменистым, а все видимое глазу пространство покрывал густой лес. Деревья так близко подступали к горной дороге, что порой листва смыкалась над головами путников, отчего становилось еще темнее. Челтон зажег факелы, поскольку продвижение в кромешной тьме становилось совсем невозможным.

Оказавшись на тропе, ведущей к Долине Друмин, Мэгги прислушивалась к каждому звуку, который мог предупредить как о врагах, так и о друзьях. Она ничуть не сомневалась – весть о ее приезде уже долетела до отца, и ожидала, что он выедет навстречу. Неожиданно позади раздались крики. Мэгги глянула через плечо и различила тени, двигавшиеся с большой скоростью. Рассмотреть, кто это и сколько их, не было возможности, но по звукам она догадалась, что там не только всадники, но и лошади, запряженные в повозки.

– Опять бандиты? – пробормотал Ротвелл. – Клянусь, на этот раз я…

– Нет, сэр, – быстро сказала Мэгги. — Бандиты не стали бы предупреждать о своем приближении, и они редко разъезжают в повозках, чаще верхом.

– Повозки? На этой ужасной дороге? О Господи, кажется, я действительно слышу грохот колес.

– Да, сэр, и судя по всему, несутся с бешеной скоростью. Странно, что они до сих пор целы. Нам лучше поторопиться и уступить им дорогу.

Так они и сделали, но приближавшиеся лошади замедлили ход, и из темноты раздался громкий голос:

– Кто здесь?

Мэгги не смогла разглядеть лиц, но голос узнала сразу.

– Отец! О, отец! Это я, Мэгги! – и в ту же секунду оказалась в крепких объятиях.

– Итак, ты вернулась, моя девочка! – радостно воскликнул Мак-Друмин. – Пропусти-ка этих парней вперед, – он вгляделся в лицо дочери. – Как тебе показался Лондон, детка?