Смешно было и страшно наблюдать, как один из техников поковырялся огромным пальцем в не менее огромном ухе. А потом чисто по-человечески вздохнул и признался:

– Порядочно достали!

И его товарищ ему вторил со злорадной улыбкой:

– Ты бы только знал, с каким трудом наш барон сдерживал радость, глядя на свои сапоги, забрызганные мозгами Светозарного.

Я покачал головой:

– Трудно было заметить, трудно. Ну ничего, как-нибудь и с этой напастью справимся. Все вместе: и вы, и я.

Тот, что отключал устройство, уже в который раз покосился в конец коридора, а потом в упор уставился на меня:

– Ты хоть представляешь, за что пытаешься взяться?

– Не совсем. Но раз уж ухватился…

– А полномочия у тебя есть? – неожиданно спросил другой, наклонив голову к самой решетке.

«Интересный вопрос. Очень даже интересный! – пытался лихорадочно сообразить я. – Что он имеет в виду под словом “полномочия”? Понятное дело, никто меня в этот мир специально не засылал, что-то тут выискивать или шпионить не уполномочивал, так сложились обстоятельства. Да и вообще нет у меня никого, кто бы в чем-то как-то покровительствовал и давал какие-то полномочия вообще».

Я уже приоткрыл рот для отрицательного ответа, как вдруг сознание пронзила молниеносная информационная волна, подробная расшифровка которой выглядела дословно вот так: «Лобный камень меня предупредил конкретно: немедленно покинуть Рушатрон и центр империи Моррейди. Сияющий Курган мне показал столько своих значков-переходов в иные миры, что только полный идиот не поверит в его некую, скажем так, симпатию ко мне и заинтересованность в моих успехах. Тут уместно припомнить, что подобных мне “проходимцев” между мирами, называемых Грибниками, пантеон тоже чествует и привечает, но вот меня-то он однозначно выделил как-то особо! Обряд гипны у меня получился не просто на уровне хорошего художника, а на уровне гениального живописца, перешагнувшего время. Само звучание музыки для меня было совершенно отличным, чем для других. Тем самым мне как бы давали понять, что не все в единой структуре миров гармонично, цельно и правильно. Может, во мне было нечто такое, о чем это огромное устройство переходов между вселенных догадалось, рассмотрело и решило воспользоваться? Тогда понятным становится и тот момент, что именно я рассмотрел значок у пропасти колодца в подвалах разрушенного пантеона в Борнавских долинах. Дальше уже, конечно, пошли случайности и обстоятельства, но… Вдруг некая пробитая неведомыми силами тропа позволила зайти зроакам к нам в тылы? Ведь не было же ее раньше! Все твердили, что не было! И некие силы банально поставили меня перед фактом: либо на стол к людоедам, либо в мир Груанов. А какого лысого демона я тут забыл, если у меня и в других местах дел полно? А вот и ответ зарисовывается: значит, тут надо нечто вытворить! Знать бы еще, что именно. Но самое главное, если считать себя неким ставленником великого устройства, то уж, по крайней мере, и полномочия у меня от него имеются. Пусть непонятные, пусть неосознанные до конца, но есть! А значит, и ответ мой пусть и наглый, но прозвучит утвердительно».

– Есть у меня полномочия. Вам только и надо, что мне помочь в самой малости.

– Ну тогда даем сразу совет: ни в коем случае не раскрывайся перед гаузами! – затараторил шепотом один из техников. – Запустят под луч деструктора, а то и вместе со всем городом!

– Понял. Спасибо. А что со Светозарным?

– Пока не знаем. Попробуем что-то придумать. Поставному не доверяй! Старшине – тем более. Нам пора! – и, разогнувшись, напустив себе на лицо туповатое выражение, рявкнул в конец коридора: – Рабы! Давайте сюда! И пошевеливайтесь!

Я метнулся обратно в камеру, распихивая по карманам вроде как ненужные тюбики с краской, несколько толстых грифелей разной мягкости и несколько кистей. У меня еще с вечера теплились некие идеи на их счет, так почему бы не прихватить? Тем более что таких процедур, как обыск, тут вроде по умолчанию не предусмотрели.

А со стороны открытого входа ко мне уже приближался шкафообразный Сергий, приветливо расставив руки в стороны:

– Ну вот ты и выходишь из камеры, наш великий и загадочный шантажист!

Не совсем понятно было, чего у него в голосе больше сквозит – наигранного дружелюбия или желания одним ударом свернуть узнику голову. Но мне, как ни странно, страшно не стало. Да и разглядев его внимательнее, внутренне согласился: «Ну да, шкаф он! Железобетонный! И здоровый, как мамонт. Но вот по сравнению с валухами и в самом деле как ребенок рядом со взрослыми мужиками смотрится!»

От этого сравнения я непроизвольно улыбнулся, чем заставил поставного от неожиданности замереть на месте, и словно родного папу спросил:

– Привел Светозарного для разговора?

Из-за спины своего босса показался задумчивый Борей. Осмотрев внимательно мое рабочее место у мольберта и убедившись, что картина «Гибель Пловареша» целехонька, он и ответил:

– Отыскали двоих, связались с ними, но они только рассмеялись в ответ. Отказ. А заставлять их, скорее всего, и гаузы не станут.

Так как никто больше в камеру не вошел, а валухи уже давно укатили свое устройство, я понял, что местные власти все еще в чем-то сомневаются и пытаются нечто для себя прояснить. Причем сделать это прямо сейчас и здесь. Потому и спросил:

– Ну а что гаузы сказали по моему поводу?

Судя по тому, как напрягся старшина и приготовился слушать, такие сведения могли быть только у поставного. Тот и ответил:

– Ты для них – пыль. Но все равно удостоили ответом: «Посмотрим, выживет ли он на Дне».

– С ними понятно. А вы чем решили помочь в моем выживании?

– Ха! Ты совсем последние крохи скромности потерял? С какой наглости ты решил, что мы тебе помогать должны? Из-за твоих гениальных картин, что ли?..

– Естественно!

– Обойдешься! Шантажист.

С этими словами Сергий сделал шаг к мольберту, вынул картину из крепления и передал ее Борею с приказом:

– Отнеси в мой кабинет!

По лицу альбиноса пронеслась волна плохо скрытого недовольства, но проигнорировать приказ он не решился. Хотелось ему остаться и присутствовать при разговоре, к гадалке не ходи! И мне сразу припомнилось предупреждение валуха-техника: «Поставному не доверяй! Старшине – тем более!» Несколько странно как-то. Уж кто тут главный и кто решает все вопросы, так это босс всего сектора. Что может его подчиненный? Пусть даже и наиболее приближенный? Тем более мне хорошо припомнилась та унизительная предупредительность, с которой Борей впервые на моих глазах обращался к надменной и полной хамского презрения Ксане.

Как бы в этих странных отношениях разобраться? И надо ли себе мозги на эту тему ломать?

Пока Борей удалялся из камеры, я завел разговор на другую тему:

– У меня тут еще несколько идей появилось. Например, я бы мог нарисовать целую серию портретов под общим названием «Знаменитости нашего города». И время на это уйдет совсем малое, дней десять примерно.