Таким образом, объемы кредитования, спектр распределения кредитов по отраслям производства и иным сферам общественной деятельности, по регионам государств и планеты, формирование статистики сроков погашения кредитов – представляют собой средства макроэкономического управления в любом случае. Кроме того, при наличии в системе ссудного процента к этим средствам управления добавляются ставка ссудного процента (как одно из условий предоставления кредита) и адресное прощение неизбежно возникающей заведомо неоплатной задолженности.

При сосредоточении этих инструментов в руках частных лиц, которых общество рассматривает как разновидность частных предпринимателей, неизбежно образуется корпорация, от которой в финансовой зависимости оказывается все общество, вся его производственно-потребительская система и государственность. Обладая этими средствами, такого рода корпорация может быть не хозяйкой сама себе, а инструментом макроэкономического управления в масштабах того или иного государства, региона, включающего несколько государств или мира в целом.

В исторически длительном процессе глобализации, осуществляемой на основе и в понятийных ограничениях западной культуры, психологическая потребность побыстрее рассчитаться с заимодавцем была одним из важнейших факторов мотивации к труду и научно-техническому творчеству для множества людей во многих поколениях. При этом кредитная удавка и мотивация к скорейшему расчету с ростовщиком:

● с одной стороны, стимулировала научно-технический прогресс;

● а с другой стороны, стимулировала изрядную часть населения к ведению экономической деятельности по принципу «цель оправдывает средства».

Вследствие этих особенностей исторически реального характера глобализации научно-технический прогресс в региональной цивилизации Запада опередил нравственно-этическое развитие населения.

И именно обусловленная этими особенностями библейской культуры совокупность нарушений норм человеческой нравственности и этики в ведении бизнеса на протяжении многих веков привела к нынешнему глобальному биосферно-экологическому кризису, сопровождающемуся разнородными социальными кризисами во всех регионах планеты.

Но возможно и другое направление развития цивилизации. Например, в книге «Третий глаз» тибетский лама Лобсанг Рампа пишет: «Может показаться, что Тибет, в котором нет стекол, подзорных труб и зеркал, – какая-то чудная страна. Но наш народ нисколько не чувствует себя несчастным из-за этого. Он точно так же отказывается и от колеса. Колесо служит скорости, то есть цивилизации. Мы давно поняли, что деловая жизнь столь стремительна, что не оставляет никакого времени на познание духа. Наш физический мир развивался медленно, так что вместе с ним развивались наши эзотерические познания – познания о тайном и скрытом. Тысячелетиями мы проникали в тайны ясновидения, телепатии и других областей метафизики. Действительно, некоторые ламы могут, например, раздевшись донага, сесть в жуткий мороз на снег и силой мысли растопить его под собой, но они никогда не будут делать это на потеху любителям острых ощущений. Ламы, добившиеся высших познаний в оккультных науках, могут оторваться от земли и парить в воздухе, но и это они не станут демонстрировать, чтобы просто позабавить более или менее наивную публику».

К этим утверждениям Лобсанга Рампы можно относиться по-разному, но именно они характеризуют качественное отличие между двумя подходами к направленности развития человечества. Подобное осознание начинает проявляться и в головах мировых лидеров. Не случайно в апреле 2011 года руководитель МВФ Стросс Кан заявил: «Кризис разрушил интеллектуальные основы мировой экономики, которыми мы руководствовались на протяжении четверти века. Теперь нам нужна глобализация нового рода, более справедливая глобализация, глобализация с человеческим лицом».

Отказ тибетцев от колеса в древности остановил у них технологический прогресс, вследствие чего общественное устройство на протяжении веков в Тибете оставалось неизменным. При этом надо признать, что тибетская «элита» не только декларировала принцип «положение обязывает…», но и следовала ему. Это и отличало ее от «элиты» библейской региональной цивилизации и, в особенности, от «элиты» в России, где всякая «элита» норовит обязать всех вокруг, но самой не быть обязанной кому бы то ни было, в том числе и Богу. Тибетская же «элита» держала себя в определенной самодисциплине и давала жить другим в соответствии с понятиями о жизни, свойственными культуре Тибета, сдерживая при этом государственными средствами проявления страстей и гонку потребления «материальных благ», которой жила и живет ныне региональная цивилизация Запада на основе библейской культуры. Нечто подобное Тибету имело место и в средневековой Японии, где колесо и лошади были разрешены для правящей «элиты» и запрещены для простонародья.

Эти общества были неизменными на протяжении многих веков вследствие отсутствия технологического прогресса, под давлением которого в обществе изменяется структура занятости и характер сфер деятельности, что влечет за собой изменение мировоззрения, господствующей нравственности и, в конечном итоге, общественного устройства, что может носить и характер социальной катастрофы.

Запад же с появлением библейской Доктрины «Второзакония – Исайи» и управления глобализацией на основе скупки мира корпорацией кредиторов стал уникальным на Земле общественно-политическим явлением и отличался с самого начала и от древней Америки, и от Востока Евразии, в культурах которых ростовщичество не играло роли системного фактора глобальной значимости.

Наряду с ростовщичеством, колесо на Западе было известно и использовалось повсеместно если не с каменного, то с конца бронзового века без каких-либо ограничений. Весь технологический и организационный прогресс Запада, до начала XX века протекавший большей частью в русле механики, был бы невозможен без колеса. С середины XIX века научно-технический прогресс в библейской культуре вышел из русла механики и стал опираться на другие отрасли науки, вследствие чего к концу XX века именно культура региональной цивилизации Запада сформировала облик техносферы всего человечества. Научно-техническими достижениями Запада в разной степени пользуются и другие региональные цивилизации, а также отчасти и представители кое-где сохранившихся реликтовых первобытных культур.

При этом интеллектуалы Запада декларируют его лидерство в деле глобального цивилизационного строительства человечества, не замечая при этом паразитарного потребительского характера своей исторически сложившейся культуры и не зная, что делать с ее разрушительным воздействием на человека и биосферу Земли.

О каком лидерстве можно говорить, если население «передовых», наиболее продвинутых в технологическом и юридически-организационном отношении стран – самая болезненная часть человечества, а вид «Человек разумный» – наиболее обремененный болезнями вид в биосфере Земли? Но, вопреки этому, многие интеллектуалы Запада искренне убеждены в его культурном лидерстве.

Экономическая деятельность, включая и паразитическую составляющую, – это субкультура самоуправления общества в части его хозяйственной деятельности и потреблении произведенного. И она является только одной из множества граней культуры в целом. Очевидно, что хозяйственная деятельность и организация потребления произведенного обусловлены уже сложившимися идеалами и этикой, проистекающими из реальной, а не лозунгово-декларативной нравственности активных поколений. И, в свою очередь, реальная экономика каждой эпохи оказывает свое воздействие на формирование нравственности, идеалов и этических норм входящих в жизнь новых поколений.