Но это уже был прогресс.

[Получено сообщение от Майло.]

– Точно в срок. – Я ухмыльнулся Гуппи. Как и следовало ожидать, выражение его рыбьей морды не изменилось. – Может, он нашел вулканцев?

[Не совсем.]

Я удивленно посмотрел на него. Это не было похоже на категоричное «нет», которое я ожидал услышать. Иногда в таких случаях Гуппи вообще не отвечал. Да, вот теперь мое любопытство реально зашкалило.

Сейчас я занимался одним из своих любимых проектов – создавал реалистичные искусственные тела. Главная проблема заключалась в том, чтобы сделать аналог мышцы, который бы работал, выглядел и в целом вел себя как оригинал. Шестерни, поршни и кабели – не самые подходящие части для годного андроида.

Я заставил себя закрыть папку с проектом, наколдовал себе кофе и уселся в шезлонг, предварительно согнав с него гуся. Шпилька подошла ко мне, не обращая внимания на разъяренную птицу, и устроилась у меня на коленях.

– Ладно, Гуппи. Показывай, что там.

В воздухе передо мной повис отчет Майло: схемы системы, изображения сдвоенных планет – двух пригодных для жизни планет! – и биологический анализ. Я усмехнулся, узнав о том, что он настаивает на своем праве дать им названия. Я бы и сам так поступил на его месте. И даже выбрал бы те же названия, если уж на то пошло.

Я так задумался, что даже перестал гладить Шпильку. Пушистая голова толкнула меня в подбородок, напоминая о моих обязанностях.

– Простите, ваше высочество. – Я улыбнулся кошке и продолжил оправдывать свое существование.

Две планеты. В системе, которую ранее считали крайне слабым кандидатом. Значит, астрофизики ошиблись? Да, действительно, пока что у нас было только три точки, включая Землю. Но это же три из трех – правда, если дать небольшую поблажку Рагнареку.

Ладно, сначала разберемся с важными делами. Я поставил в очередь отчет, который нужно переправить на Землю, – просто на случай, если этого уже не сделал Майло. Надеюсь, Райкер нас слушает.

Пока что без ответа оставался вопрос на миллион долларов: есть ли в Солнечной системе те, кто сможет извлечь выгоду из наших данных? Я периодически отправлял схемы в каждую систему в радиусе тридцати световых лет – просто на тот случай, что где-то там есть один из Бобов. Но первое сообщение достигнет Солнечной системы только лет через девять. Похоже, что до тех пор мне придется грызть ногти от волнения.

Я вызвал на связь Гарфилда.

– Слушай, Гар, читал последний отчет Майло?

Он возник в моей ВР и указал на свое лицо.

– Сейчас у меня достаточно ошарашенный вид или как?

Мы посмеялись, и он продолжил:

– Круто, что теперь у нас есть место, где можно разместить людей, если, конечно, они еще остались. – Гарфилд поморщился. – Такие мерзкие шутки очень в духе вселенной. Будем надеяться, что на этот раз все обойдется.

Я кивнул.

– Угу. Знаешь, это забавно: покидая Землю, я просто хотел убраться подальше от человечества. А теперь я стал… даже не знаю… его пастырем, что ли.

– Ну да. Как там говорили – «я люблю людей в целом, а по отдельности – ненавижу»?

– Через несколько лет узнаем. Да, кстати, как там идет картирование тел Койпера?

Гарфилд раскрыл схему. Поскольку на транспортировку куска льда с Койпера на Рагнарек уходило немало времени, мы не торопясь искали самые большие куски. Усилия, потраченные сейчас, окупятся позднее. Большинство кусков казались слишком маленькими и не стоящими внимания, но Гарфилду все-таки удалось найти пару хороших айсбергов и сбросить на них маячки. Я пока не решил, как именно я собираюсь направить их в нужную мне сторону.

Последний подсчет: пятнадцать миллионов человек. Все человечество, как вид, представленное в виде списка на двух страницах. Мысль об этом нагоняла на меня тоску, и упустить такую возможность Артур просто не мог.

– Знаешь, мы ведь не сможем вывезти всех. – Артур понуро опустил взгляд и стал качать головой.

Грустит ли он или просто наслаждается иронией? Я положил руку на подлокотник кресла и не отводил взгляда от Артура, пока он не перестал.

– Артур…

– Да?

– Пожалуйста, заткни пасть.

Артур с ухмылкой пожал плечами.

– Ты же знаешь, что я прав.

– Да, и ты был прав уже двадцать пять раз, когда говорил об этом. Ты счет ведешь?

Артур пожал плечами и, не говоря ни слова, открыл очередной отчет о ходе строительства. Ах, наконец-то настала благословенная тишина.

Но, честно говоря, упрекнуть его было не в чем.

Мы могли с большой долей вероятности утверждать, что учли все группы, в которых было более ста человек. Мелкие группы, скорее всего, не выжили или поняли, что выгоднее объединиться с другими группами. Какая-то консолидация определенно произошла. На самом деле в некоторых местах численность населения после войны даже выросла.

В данный момент приблизительно половина человечества жила в Новой Зеландии, на Мадагаскаре и, что странно, в бразильском Флорианополисе. Острова – логичный выбор, ведь островные государства, в общем, не участвовали в конфликтах и не являлись стратегически важными целями. Их население значительно уменьшилось, но климат там оставался достаточно мягким.

Почему одним из центров стал Флорианополис, для меня было загадкой. Значительная часть Южной Америки превратилась в покрытые кратерами выжженные пустоши. Бразилия долбала соседей, Китай – Бразилию, и на континенте почти не осталось пригодных для жизни территорий. Но по непонятной причине кусочек Бразилии на самом юге уцелел. Скорее всего, его население увеличилось за счет беженцев из других регионов.

Остальные люди рассеялись по всей планете. Многие оказались на таких архипелагах, как Мальдивы, Французская Полинезия, Маршалловы острова и так далее. Опять же, скорее всего, потому, что они – не главные цели, а климат там достаточно комфортный.

Еще были небольшие поселения – например, на острове Шпицберген, в Сан-Диего, на Окинаве, а также в анклаве СШЕ рядом с немецким городом Аугсбург. Многие из тех, кто жил там сейчас, вероятно, прибывали туда постепенно. И смертность в первую пару лет, должно быть, была значительной.

Сделать так, чтобы они выжили, – наша задача. С другими я пока что об этом не говорил, но уверен – им тоже приходила в голову подобная мысль… Даже если бы у нас была на примете подходящая планета, пятнадцать миллионов людей невозможно перевезти за какое-либо разумное время. Большинство людей, о которых мы должны позаботиться, останутся на Земле.

А, по словам полковника, климат за последнее десятилетие начал сильно портиться. Каждый год уменьшалось количество солнечного света, снижалась температура, выпадало больше снега. Ледяные шапки и ледники снова стали расти – впервые с XVII века. Шпицбергену, в частности, осталось не более пяти лет – несмотря на все ухищрения его обитателей. По нашим подсчетам, хотя и приблизительным, Земля полностью обледенеет в течение пятидесяти-ста лет.