* * *

Кремень Архимед нашел через пару дней. Мы бросили жеоды там, где он должен был на них наткнуться, но ведь постоянного маршрута у него не было. Он бродил по окрестностям, как любой нормальный мальчишка, и с тем же успехом мог и полдня ходить кругами, и сидеть на камне, с чем-то играя.

Как только Архимед увидел жеоды, он прыгнул к ним и сразу их подобрал. Затем он положил их на землю, немного поплясал от радости, а затем посмотрел, нет ли рядом таких же. Убедившись в том, что он ничего не пропустил, Архимед вернулся, взял кремни и пошел обратно в лагерь.

Пройдя футов пятьдесят, он остановился и посмотрел на свой груз. Мы с Марвином недоуменно переглянулись. Через несколько секунд Архимед снова пошел – но не к лагерю, а вбок, в сторону одного скопления камней, где он любил бывать. Там он спрятал в расселине все кремни, кроме одного, и прикрыл ее ветками.

– Эдем, говоришь? – рассмеялся я. – Кажется, мы только что изобрели жадность.

Марвин ухмыльнулся.

– Или осторожность. Наверняка кремни высоко ценятся. Возможно, он боится, что его ограбят.

Взяв одну жеоду, Архимед пошел обратно в лагерь и кружным путем добрался до своей матери. Прибыв на место, он взял два камня и попытался расколоть кремень. Мы усмехнулись, глядя на то, как он изображает беспечность. Это было настолько утрированно, что с тем же успехом он мог надеть на себя шляпу с мигающей красной лампочкой. Он не успел нанести первый удар, как к нему подошли несколько взрослых дельтанцев. Они громко заговорили, и один из них попытался схватить жеоду. Мать Архимеда помешала ему это сделать, и ситуация накалилась. Через несколько секунд в конфликте уже участвовали с десяток дельтанцев, и по крайней мере, половина из них орала и размахивала заостренными палками. Однако собравшиеся, похоже, разделились примерно поровну на две группы – тех, кто хотел забрать жеоду, и тех, кто был готов защищать ее до последней капли крови. Архимед сжался в комок у ног матери, и она показывала зубы каждому, кто подходил слишком близко.

Наконец спорившие успокоились и послали за еще одним дельтанцем – седым, сгорбленным и медлительным. Похоже, что возраст остается возрастом на любой планете.

Еще один плюс к репутации этих существ. Они заботятся о своих стариках.

Пожилой дельтанец достал какие-то инструменты из кожаного мешка, сел рядом с Архимедом и начал показывать ему, как нужно раскалывать кремень. Вот это интересно. Значит, у них уже была технология обработки кремней, и они ее не утратили. Следовательно, численность популяции дельтанцев сократилась быстро и совсем недавно.

Многие из дельтанцев, которые только что орали друг на друга, куда-то убежали, но потом вернулись. Они принесли заостренные палки, мертвых животных, куски мяса, что-то, похожее на корнеплоды, и другие вещи, предназначения которых я понять не мог. Мне вдруг стало ясно, что они собираются торговаться за кремни. Я закрыл лицо и расхохотался. Мы только что сделали Архимеда богачом.

* * *

Бурные торговые переговоры завершились, и дельтанцы ушли, прихватив кремни разных размеров. Мать Архимеда разглядывала полученные богатства, широко раскрыв глаза и навострив уши: я предположил, что это аналог улыбки. Похоже, несколько дней они будут есть досыта.

У Архимеда была своя гора добычи. Ему достались несколько заостренных палок, затупившийся кремневый нож и все кусочки кремня, которые были слишком маленькими и поэтому не годились для использования. И, что еще более важно, старейшина научил его обрабатывать кремень.

Я смотрел на то, как он разглядывает свои сокровища, и почти слышал жужжание шестеренок в его голове.

Остаток дня Архимед провел, пытаясь наточить кремневый нож, и, судя по всему, у него это совсем неплохо получилось. Да, он определенно все быстро схватывал. Нож он продемонстрировал старейшине, которого я по необъяснимой причине решил назвать Моисеем. Моисей посмотрел на результат работы Архимеда и одобрительно кивнул. Ну ладно, на самом деле он сделал круговое движение головой, но оно означало то же самое. Затем он еще час показывал Архимеду, как наточить последние кусочки.

На следующий день Архимед тайком пробрался в свой тайник и достал еще одну кремневую жеоду. С собой он прихватил инструменты для обработки, которые ему дал старейшина. Архимед почти полчаса крутил жеоду в руках и разглядывал ее со всех сторон. Он явно что-то задумал и не хотел облажаться. Я с огромным интересом следил за ним и чувствовал, что Марвин выглядывает из-за моего плеча в виртуальной реальности.

Наконец Архимед принялся за работу. Прошло минут десять, прежде чем мы поняли, что он пытается сделать. Он расщепил жеоду слева от центра, затем взял бо́льшую часть и расколол ее справа от центра – видимо, он пытался извлечь максимально крупный осколок. Я предположил, что он собирается изготовить рубило.

В течение нескольких часов Архимед медленно и сознательно превращал центральную часть жеоды в довольно удобное рубило. Затем он провел уборку на своем «рабочем месте», тщательно спрятал в тайнике все куски кремня, которые еще могли ему пригодиться, и ушел, прихватив с собой свой новый инструмент.

Оказалось, что своим новым инструментом он хочет срубить несколько молодых деревьев, чтобы затем превратить их в заостренные палки. Подумав, я решил, что это логично: сырое дерево или что уж там это было, непросто разрубить, если нет чего-то твердого и острого. Утрата источника кремней, похоже, стала сильным ударом для дельтанцев. Возможно, в то время они этого не осознавали, иначе защищали бы его более агрес-сивно.

Пытаясь срубить третье деревце, Архимед промахнулся и рубанул по стволу не рубилом, а ладонью. Прыгал и издавал звуки после этого он совсем как человек, и я, к своему стыду, немного посмеялся над ним. Затем Архимед пнул дерево и сказал что-то односложное. Я пометил это слово как аналог непристойности. Тут никаких сомнений быть не могло.

Архимед срубил-таки третье деревце, но было видно, что сделал он это без энтузиазма. Действовал он неуверенно, делая паузы между ударами. Закончив работу, он отнес срубленные стволики к скоплению камней и вернулся в лагерь.

На следующий день он вернулся на свое рабочее место, прихватив с собой бечевку. Восхищенно, с нарастающим волнением я следил за тем, как он расщепил один из стволиков и вставил в него рубило. Обвязав инструмент бечевкой, он испытал его на ближайшем дереве.

Первая попытка была на редкость неудачной – топор повел себя, словно машина, которая выбрасывает теннисные мячики для собаки, и роль теннисного мяча сыграло лезвие топора. Архимед бросил на землю рукоять, подкрепил мой вывод относительно дельтанского аналога непристойности и пошел искать улетевшее лезвие.

Я решил воспользоваться паузой и выяснить, как дела у ИМИ на автоматизированной фабрике.

На этом фронте проблем не оказалось: корабли для Марвина, Люка и Бендера были почти достроены. Я почувствовал тревогу – мне было приятно общаться и работать с ними, особенно если учесть, в чем заключался наш проект, и я даже надеялся на то, что хотя бы один из них не полетит к звездам, а останется здесь.