И она проиграет.

Всю свою жизнь матушка посвятила тому, чтобы научиться контролировать собственные мысли. И всегда гордилась тем, что это у нее получается лучше всего.

Но не сейчас. Именно сейчас, когда уверенность в себе была так ей необходима, матушка не могла положиться на собственный рассудок. Она чувствовала, как королева прощупывает ее, помнила это чувство с того самого дня, с той самой встречи десятки лет назад. Да, способности к Заимствованию были, как всегда, на высоте, но она сама… Сама матушка совершенно запуталась бы, если бы не оставляла себе короткие памятные записки. Быть настоящей ведьмой – это прежде всего знать, кто ты и где находишься, а вот с этим у матушки были проблемы. Вчера вечером она вдруг принялась накрывать стол для двоих. Попыталась войти в комнату, которой никогда не существовало. А ведь скоро ей придется сразиться с эльфами…

Если в битве с эльфом ты проиграешь… смерть для тебя будет самым лучшим исходом.

Хихикающая Милли Хлода подала Маграт завтрак в постель.

– Гости уже приезжают, м'м. И вся площадь увешана флагами! А Шон наконец отыскал коронационную карету.

– Неужели карету можно потерять?

– Она была закрыта в одной из старых конюшен, м'м, – объяснила Милли. – Мы же не во все помещения заходим. А еще король сказал, что, может, вы прокатитесь в ней вдвоем. Доедете до Дурного Зада. А Шон будет почетным караулом. Люди будут махать вам и кричать «ура». А потом вы вернетесь сюда.

Маграт накинула халат и подошла к окну башни. Отсюда были видны наружные стены, чуть дальше простиралась городская площадь, заполненная людьми. Торговцы все еще торговали со своих лотков, но люди уже расставляли скамейки, и в центре площади стояло майское дерево. Маграт заметила даже нескольких гномов и троллей, державшихся друг от друга на почтительном расстоянии.

– Слушай, я только что видела, как площадь перешла какая-то обезьяна! – изумилась Маграт.

– Весь мир приехал в Ланкр! – возбужденно воскликнула Милли, которая однажды побывала аж в Ломте.

Тут Маграт обратила внимание на портрет, на котором были изображены она сама и ее жених.

– А вот это глупо… – пробормотала она под нос, но Милли таки услышала ее и страшно удивилась.

– Но что в этом такого, м'м?!

Маграт резко развернулась.

– Да все! Все это! Ради меня!

Милли в страхе попятилась.

– Я – просто Маграт Чесногк! Короли должны жениться на принцессах или там герцогинях! На девушках, которые привыкли к этому! Я не хочу, чтобы люди орали «ура» только потому, что я проезжаю мимо в карете! Ведь эти самые люди знают меня всю жизнь! Все это… Это… – широким жестом она обвела ненавистный гардероб, огромную кровать с пологом, комнату для одевания, забитую негнущимися и дорогими нарядами. – Все это… не для меня! Все это ради какой-то идеи! У тебя в детстве, наверное, была кукла – бумажная такая и одетая в бумажные платья? Помнишь, из нее можно было сделать кого угодно? Так вот, это – я! У людей, как, как… как у пчел! Меня превращают в королеву, и не важно, хочу я этого или нет! Вот что со мной происходит!

– Но его величество наверняка не имел в виду ничего дурного. Он купил все эти чудесные платья только потому, что…

– Да не в одежде дело! А в том, что люди все равно будут кричать «ура» карете, кто бы в ней ни ехал!

– Но ты же сама влюбилась в короля, м'м, – смело заявила Милли.

Маграт на мгновение замолкла. Это чувство она еще не анализировала.

– Все немножко не так, – сказала она наконец. – Тогда он еще не был королем. И никто даже не подозревал, что он станет королем. Он был немножко грустным, приятным человеком в шутовском колпаке с колокольчиками, и, как правило, никто его не замечал.

Милли отступила еще на шаг.

– Я думаю, это все нервы, м'м, – пролепетала она. – Перед свадьбой все немножко нервничают. Может… может, принести травяного чая?…

– Ничего я не нервничаю! И я сама могу заварить травяной чай, если захочу.

– Повариха очень ревностно относится к своему травяному садику, м'м.

– Видела я этот садик! Что такого особенного там растет? Хилый шалфей да желтеющая петрушка! Растения, которые нельзя затолкать в задницу цыпленка, она за травы не держит! А кроме того… кто тут королева?

– Но я думала, ты не хочешь ею становиться, м'м, – пробормотала Милли.

Маграт изумленно вытаращилась на свою служанку. На мгновение у нее возникло ощущение, будто она спорит сама с собой.

Милли могла быть не самой информированной девушкой на Плоском мире, но дурой она никогда не была. А потому выскочила в дверь ровно за мгновение до того, как поднос с завтраком ударился о стену.

Маграт сидела на кровати, обхватив голову руками.

Она не хотела становиться королевой. Быть королевой – это тоже самое, что быть актрисой, а актриса из Маграт была никудышная. Иногда ей казалось, что и Маграт-то из нее никудышная, коли уж на то пошло.

Шум предсвадебных приготовлений становился все громче. Наверняка будут народные танцы, этому уж точно не помешать, а потом все хором станут петь народные песни. А еще будут танцующие медведи, клоуны-жонглеры, лазание по намазанному жиром столбу, которое почему-то всегда выигрывала нянюшка Ягг. И швыряние поросенка – кто метче. И доверху наполненная отрубями кадка с подарками, которой будет командовать тоже нянюшка Ягг. Только очень храбрый человек может опустить руку в кадку, которой управляет ведьма с весьма оригинальным чувством юмора. Маграт всегда нравились ярмарки. До нынешнего момента.

Впрочем, кое-что еще можно было сделать.

Последний раз она оделась в простое платье, вышла из комнаты и поднялась по задней лестнице в башню, в одной из комнат которой лежала Диаманда.

Маграт приказала Шону поддерживать огонь в камине. Диаманда спала спокойным, беспробудным сном.

Маграт не могла не заметить, что Диаманда поразительно красива; кроме того, девушке было не отказать в храбрости, раз она решилась на поединок с самой матушкой Ветровоск. Маграт с нетерпением ждала, когда Диаманда поправится, чтобы начать завидовать ей по-настоящему.

Рана заживала хорошо, но… Это еще что такое?

Маграт прошла в угол и дернула за шнурок колокольчика.

Через минуту или две прибежал запыхавшийся Шон. Руки его были выпачканы золотой краской.

– Что это такое? – поинтересовалась Маграт.

– Э, такое дело, госпожа, мне было не велено говорить…

– Мы все-таки… почти совсем… стали королевой, – напомнила Маграт.

– Да, но король сказал… И матушка сказала…

– Кто правит этим королевством? Матушка Ветровоск? – рявкнула Маграт. Она ненавидела себя за эти слова, но, похоже, они подействовали. – К тому же матушки здесь нет. Ну а мы – здесь, и, если ты не объяснишь нам, что здесь происходит, мы позаботимся о том, чтобы ты выполнял всю самую грязную работу во дворце.