(Выборка применительно к истребительной авиации).

– За каждый сбитый вражеский самолет 1000 рублей.

– За три сбитых самолета, кроме денежных выплат, правительственная награда. За последующие три сбитых самолета – вторая награда.

– За десять сбитых самолетов – к званию Героя Советского Союза.

– За выполнение 5 боевых вылетов по уничтожению противника на земле – 1500 рублей.

– За 15 боевых вылетов 2000 рублей и правительственная награда.

– За 25 боевых вылетов 3000 рублей и вторая правительственная награда.

– За 40 вылетов 5000 рублей и представление к званию Героя Советского Союза.

Подтверждение количества сбитых самолетов должно быть задокументировано наземными частями или установлением на земле места падения самолета противника.

Летчик, применивший в воздухе таран, представлялся к правительственной награде.

Командиры и комиссары эскадрильи, уничтожившей 15 самолетов противника и потерявшей не более трех своих самолетов, представлялись к ордену Ленина.

За награды ежемесячно выплачивались еще деньги. Не великие, за медаль «За отвагу» 10 рублей, за орден Ленина 50 рублей. Деньги скромные, ибо на рынке банка тушенки, в зависимости от веса, стоила от 70 до 150 руб., один килограмм сливочного масла 800 руб., кило ржаной муки 160 руб., литр молока 87 руб., кг картофеля 45 руб., десяток яиц 200 руб., кило говядины 314 руб., а стандартный кирпич пшеничного хлеба 700 г 400 рублей.

В бочке меда была ложка дегтя. Командирам полков и дивизий предписывалось тщательно расследовать все случаи вынужденных посадок с убранными шасси и другие летные происшествия, выводящие материальную часть из строя. Виновных привлекать к ответственности, передавать военному трибуналу. Считалось – ведется борьба с дезертирами и уклонистами, пытающимися уклониться от боя. Были такие, но ничтожно мало. В пехоте – самострелы, в авиации, не успев взлететь на задание, почти сразу возвращались. Дескать – двигатель барахлит или другие причины. От таких старались избавиться сами, переводя в другие подразделения. Все же трибунал – клеймо на самой эскадрилье и полку.

Комиссар полка, узнав о таране Андрея, раздул дело. Позвонил в редакцию дивизионной газеты, приехал военный корреспондент, вскоре вышла заметка о герое.

Командир полка написал представление на награждение, отправил по инстанции. Комиссар провел партсобрание среди коммунистов, заслушали доклад Андрея о таране. Рассказал подробно, причем не обошел ошибку, скорость не успел погасить, потому повредил винт. Комиссар на этих словах прервал Андрея:

– Винт – это мелочь! Немецкий истребитель стоит значительно дороже. А главное – он мог сбить и сбил бы обязательно наш бомбардировщик, если бы не наш однополчанин.

И дальше – поток казенных слов о руководящей роли партии, о превосходстве коммунистической идеологии над нацистской. Ведь это не немец таранил, ему слабо, а советский человек. Пустопорожней трескотни Андрей не любил. Кто много говорит – мало делает.

Но в полку стал личностью известной. В тяжелом сорок первом военнослужащих наградами не баловали, даже за настоящие подвиги. Награды Андрей не ждал, но через две недели командир полка приказал лететь в штаб авиадивизии на награждение. Для такого случая в полк прислали «У-2». Андрей предпочел бы свой «Як», но у штаба дивизии не было подходящей площадки, как ему пояснили. «У-2» для посадки требовал минимум сто метров. Андрей сапоги надраил до зеркального блеска, успел свежий подворотничок на ворот гимнастерки пришить, техник отдал ему свою новую пилотку.

В штабе награжденных собралось много, три десятка. Авиадивизия смешанная. Истребительный полк есть, штурмовой и бомбардировочный. Некоторые пилоты знали друг друга еще с довоенных времен или с Финской войны, встречались радостно, хлопали друг друга по плечам. Для дивизионной газеты фотокорреспондент сделал групповое фото. Нежданно-негаданно для себя Андрей получил орден боевого Красного Знамени. После вручения речь дивизионного комиссара, потом торжественный обед. Ради такого случая расстарались. Картофельное пюре с котлетами, жареная рыба, соленые огурцы. По военным временам – шикарное застолье. И, конечно, выпивка. На каждого фронтовые сто граммов. Командование поздравило летчиков еще раз и после первой рюмки деликатно удалилось. Каждый из награжденных привез с собой по бутылке водки и фронтовыми граммами не обошлось. Но и пьяных не было, свою меру знали. К вечеру на том же «У-2» Андрея доставили в полк. Сослуживцам хотелось посмотреть на орден, такой был в августе сорок первого большой редкостью.

А утром началась повседневная жизнь. Истребитель уже отремонтировали. Требовалось пристрелять оружие и проверить самолет в полете. Пристрелка велась пилотом. Истребитель руками вытолкали на край аэродрома, где был обустроен земляной вал. Перед ним поставили деревянный щит, отмерили шагами сто метров. Потом механик, оружейник и техник подняли хвост на деревянные козлы, чтобы фюзеляж был в горизонтальном положении. Механик стал руками проворачивать винт. На одной из лопастей, с тыльной стороны, обращенной к пилоту, был нанесен белой краской крестик, еще на заводе. Лопасть винта с крестиком ставилась строго вертикально. Перекрестье прицела в кабине в норме должно было совпадать с крестиком на лопасти. Потом велся отстрел из пушки, пулеметов. Оружие привели к нормальному бою. Хвост сняли с козел, Андрей запустил мотор, прогрел. Работал он ровно. Механик довольно улыбался, прокричал:

– Как часы!

Андрей по рулежной дорожке выехал к началу полосы, стартер взмахнул флажком. Газ, взлет! Андрей полагал сделать круг вокруг аэродрома, так называемую коробочку. Погонять двигатель на всех режимах и садиться. Большая часть полка на боевом вылете, обстреливала колонну грузовиков с пехотой.

Истребитель вел себя нормально, к качеству ремонта претензий не было. Собирался сделать последний разворот и идти на посадку. Боковым зрением заметил слева какое-то движение. Повернул голову – два «Мессера» крадутся к аэродрому. Видимо, проследили кого-то из «Яков» после выполнения задания или пришли по наводке «рамы». Этот самолет-разведчик ненавидели все. Шел на большой высоте, зениткам не достать, не все истребители, не имевшие нагнетателей и кислородного оборудования для пилота, могли вести бой на такой высоте. «Рама» часто летала без истребительного прикрытия, могла часами висеть над целью. После ее появления жди бомбардировщиков.

«Мессеры» Андрея не видели, ибо в противном случае сразу бы напали, постарались взять в клещи, сбить. Ведущий пары стал обстреливать стоянку самолетов. Не все вылетели на боевое задание, несколько самолетов были на ремонте. Наши зенитчики врага заметили поздно, сделали несколько выстрелов, потом стрельбу прекратили из-за Андрея, боялись задеть. Андрей пристроился к ведомому, причем в задней его полусфере. Уравнял скорости, задрал нос, на такой короткой дистанции даже без прицела не промахнешься. Всадил пушечную очередь в брюхо, увидел разрывы снарядов на центроплане «худого». Тут же дал полный газ и форсаж, пытаясь подойти к ведущему. Ведомый успел сообщить ведущему об атаке или он сам заметил «Яка» на хвосте, но попытался оторваться. Дал газ и круто полез вверх. За счет более мощного двигателя, дававшего преимущество на вертикали, старался уйти. Андрей осознавал, что догнать невозможно, прицелился. Шансов не много, но есть. Дистанция уже метров двести. Андрей дал короткую очередь, подправил легким движением ручки наводку, дал еще очередь. От «худого» что-то отвалилось, сразу дым повалил. Добить! «Мессер» скорость потерял, свалился на крыло.