— Лесбиянки доставлены по назначению. Практически все. Три добровольно остались в Кронштадте, две сейчас следуют на «Тарбаре», остальные высажены с фрегата на остров Хийумаа, относящийся к Эстонии, которая входит в ЕС, так что, считай, почти дома. До Италии рукой подать.

— Ну, вы даете, водоплавающие! Ничего себе, рукой подать! Пока мы тут про остракизм толкуем, вы уже вон как ловко, прямо как в старые добрые пиратские времена: вот тебе шлюпка, вот Библия и вали на остров с корабля. Может, и выживешь.

— А это не мы, — ханжески заявляет Званцев, — это индусы.

* * *

Дом, в который залезли молодожены, был больше бабкиного — четыре окна по фасаду. Пришлось отбивать доски со всех окон — иначе темнота угнетала. Осматривать дом при свете прикрученных к оружию фонариков показалось голливудчиной, но и сажать аккумуляторы базового фонаря, не пойми ради чего, тоже было расточительно.

На всякий пожарный Виктор притащил в дом и ДП[44]с дисками.

Когда собирались, возникла мысль переснарядить диски новенькими патронами, купленными в охотничьем магазине.

По некоторому размышлению Витя оставил все как есть — пока нападения крупных сил противника не ожидалось, и стараканенные новехонькие патроны остались лежать на складе. В биографии продавца была одна шероховатость, которая помешала бы официально приобрести нарезное оружие, поэтому особенно Виктор и не заморачивался, только, приобретя ДП, он стал приписывать к покупкам винтовочных патронов небольшое количество сверху, делая это очень просто — когда очередной счастливый обладатель мосинки покупал патроны, Виктор, как и положено, делал запись в журнале, где покупатель и расписывался. А потом Виктор слегонца исправлял своеручно написанное, доплачивал в кассу, где Милке было все по фигу, лишь бы суммы сходились, и разживался патронами. Всего до БП удалось скопить пятьсот шестьдесят винтовочных «гвоздей». Теперь они лежали в неприкосновенном запасе. Кроме них Витя таким же макаром разжился еще и другими «патриками», правда, не борзея сверх края — взял немного и сугубо ходовых параметров.

Начали осмотр с чердака, который оказался сухим, к удивлению Виктора. Шифер, уложенный на древнюю дранку, не пропускал воду, и даже печная труба устояла. Хлама было много: несколько ящиков, короба, картонные коробки, старые шмотки, пяток древних чугунных здоровенных горшков такой формы, которую удобно брать ухватом, куски стекла… Груда пыльных банок разной величины, но все больше трехлитровок… Может быть, тут что и было полезного, но Виктор не видел. Ирка, наоборот задумчиво, присела перед чугунками, внимательно осматривая их, подсвечивая фонариком внутрь посудин.

Потом попросила сопроводить ее во двор — там она, прошуршав в зарослях прошлогоднего бурьяна, позвала свежеиспеченного мужа к себе. С его помощью она выволокла из снега и переплетений высохшей травы здоровенный чан древнего вида.

— Тут мысль возникла, — сказала Ирка мужу, — я-то сначала думала, что мы у Арины ее сани возьмем. На них можно было б сколотить короб и нагрузить льда сотни полторы кило. А сейчас думаю, что лед нам возить не понадобится.

— И?

— Этот котел литров на тридцать. Чугунки. Наши кастрюли. Если печки тут в порядке, то мы на санках сюда солонину притащим, и я из нее сделаю тушенку. А потом закатаем в банки. У меня и крышки есть, во втором складе, как помню. А у Арины и погреб был неплохой.

— Так грязное же все, пыльное.

— Но помыть-то можно. Вода рядом, дрова есть. Давай глянем печку.

Печка была странноватого вида. Накрытая сверху коробом из жести с дверцами на щеколде — этакий эрзац русской, занимавшей слишком много места. Открыв вьюшки, не слишком разбираясь, какая из них для летней, а какая для зимней топки, Виктор сунул в холодный зев давно не топленного сооружения ком мятой газеты и подпалил спичкой. Тяга была.

— Замечательно, — обрадовалась Ирка. И продолжила поиски.

Виктор, почитавший в свое время, как правильно проводить обыски, взялся за дело методично. Ирка наоборот. Забавно, но это дело как-то увлекло обоих. Темный здоровенный незнакомый дом был достаточно любопытным и таинственным объектом. Еще когда Витя возился с чудаковатыми копателями, у тех высшей оценкой сохранности был «чердачный сохран». И в деревнях, и в городе много чего валялось с незапамятных времен на чердаках, и Витя в свое время проспорил бутыль «Абсолюта», не поверив, что на чердаке городского пятиэтажного дома стоит остов грузовика и лафет от зенитки.

— А что мы вообще ищем? — спросил он Ирку.

— Все, что может нам пригодиться в дальнейшем, — ответила она и улыбнулась.

— Бедному вору все впору, — пробурчал он в ответ.

Собственно, все, что они находили, вполне могло пригодиться. Если не сейчас, так через несколько лет. То, что деревня давным-давно попала в список «неперспективных», в немалой степени спасло ее от многочисленных мародеров, особенно от террористов нового типа. С легкой руки бандитов, крышующих пункты по сбору металлолома, в стране создались многочисленные диверсионные группы бомжей. В пунктах принимали все, что угодно, совершенно не парясь, — украденный ли это бронзовый памятник, стыренный рельс, раскуроченное лифтовое оборудование или новые алюминиевые кастрюли, еще пахнущие щами. Ради паскудного пойла бомжи перли все и отовсюду, нанося ущерб почище диверсантов. Бесхозные советские металлы давно кончились, и последние лет пятнадцать доморощенные террористы тащили то, что уже было чьей-то собственностью. Особенно доставалось хозяйству железной дороги, лифтам и обычным гражданам. Пустующие дома и дачи в зоне досягаемости обносились ежегодно, причем совершенно варварски — с выдиранием проводки и выносом всего металлического.

А эта деревня, находившаяся в медвежьей глуши, не имела ни своих бомжей или нарков, да и добраться до нее было очень непросто — потому получилось почти как на острове Сааремаа, где скуповатые селяне не выбрасывали ничего. Вот и вышел у них самый лучший краеведческий музей с экспонатами трехсотлетней давности.

Здесь не было электричества, телефона, газа, да и дороги как таковой тоже не было. Родственники к Арине ездили редко, и она как-то ухитрялась жить натуральным хозяйством — курочки, огород. Привозили ей керосин, соль, спички да муку. Пока была жива ее соседка — как раз в соседнем доме, — посетители бывали часто. Соседка выкармливала для родственников поросят, которых ей совсем малышами привозили весной, а глубокой осенью забирали туши. Этот диковинный котел из бурьяна как раз и пользовался для запарки травы свинкам.

Потом соседка померла, дом заколотили, и Арина осталась одна. А когда началась вся эта перестройка — и не до бабки стало. Да она и не жаловалась, вполне обходясь для бесед кошкой. Гостям же искренне была рада.

Виктор, правда, не очень обращал внимание на то, что тут есть, будучи увлечен постройкой базы. Ирка, наоборот, засекла все, что могло пригодиться. Она нашла стеклорез, весьма приличный, и связку обоев с наивной расцветкой — не иначе годов шестидесятых. Виктор надыбал инструменты: стамески, рубанок, пару ржавых пил.