Они сидели в придорожной закусочной, где народу было битком, но которая располагалась как раз напротив аптеки. Айка мутило. В голове разматывался клубок событий предыдущей ночи, плечо болело. Сконцентрироваться на происходящем было почти невозможно. Он попросил кофе и ждал, что ему скажет Барбара.

— Я тебе раза два звонила, — проговорила она, — но тебя не было. Честно говоря, я очень надеялась, что ты уехал.

— Почему?

— Престон рассказал, зачем ты здесь.

Он уставился в обшарпанную столешницу. Барбара смотрела на свои пальцы. Айк так ничего и не сказал, и она продолжила:

— Это вообще-то не в его характере. Но он тогда много о чем говорил, особенно в первые дни после операции. Наверное, наркоз действовал.

Официантка налила кофе, приняла заказ. Айк обхватил руками кружку.

— Что он еще говорил?

— Много, очень много чего. Иногда совершенно безумные вещи. — Она помолчала. — Джанет Адамс. Он звал ее. Иногда словно говорил с ней, принимал меня за нее, как-то так. Я тогда вспомнила, о чем мы с тобой говорили. В общем, я пошла в библиотеку. У них там на микрофильмах хранятся старые материалы, и я хотела узнать, что писали в газетах про Джанет Адамс. До меня в свое время доходили лишь слухи. Давно это было.

Айк глотнул кофе и обжег рот. Официантка принесла завтрак. Зазвенели расставляемые тарелки. В нос ударил жирный запах яичницы.

— Я нашла две заметки, одну в местной газете, одну в «Лос-Анджелес таймс». Оказывается, я много чего не знала. А может, забыла. Ты один раз спрашивал про Майло Тракса. Так вот, в лос-анджелесской газете было в основном про него. Ранчо Тракса принадлежит ему. Его папаша вроде был одним из первых голливудских киномагнатов. Он и купил землю, построил дом. Сейчас ранчо принадлежит Майло. Он был, что называется, золотой мальчик и одно время снимал фильмы про серфинг. Это было примерно в то время, когда умерла Джанет. Майло Тракс взял тогда Престона, Хаунда и Джанет в Мексику на своей яхте. Вернулись они без Джанет. Сначала говорили, что она утонула. Потом мексиканские рыбаки нашли тело, и выяснилось, что она умерла от передозировки. И кое-что еще. Оказалось, что она была беременна.

Айк не притронулся к еде. Он не отрывал глаз от розовой столешницы. В окно светило солнце и жгло ему затылок, об стекло бились и назойливо жужжали мухи. Барбара положила вилку. Достала из сумочки сигареты.

— Только что начала, — сообщила она, — глупо, да?

Айк пожал плечами. Он думал о том, как похожи эти два случая: две поездки в Мексику. Две девушки, обе не вернулись. Он закрыл глаза, и перед ним встало лицо Джанет Адамс, улыбающееся с выцветшей фотографии. Престон, конечно, тоже сразу вспомнил ту историю. Не потому ли он никогда ничего ему не рассказывал? Ведь сказать, что он знает о судьбе Эллен, значило признать свое участие в том, что произошло с Джанет Адамс. В его измученной голове роились все новые и новые вопросы.

— Я не знаю, может ли это как-то быть связано с твоей сестрой, — услышал он голос Барбары, — но ты же интересовался тем, что произошло между Хаундом и Престоном. Престон говорил, твоя сестра уехала с Хаундом, по крайней мере, ты так думаешь. Сказал, что ты за этим и приехал, чтобы узнать.

— Это все, что он сказал?

— Почти. Он говорил просто так, в пустоту. Еще я знаю, что ему не нравится, что ты вмешиваешься в то, из чего можешь потом не выбраться.

— Что он имел в виду? — спросил Айк, отлично зная, что имел в виду Престон.

Барбара покачала головой.

— Не знаю. Но у меня такое чувство, что он прав. Я боюсь за тебя, Айк. От таких, как Хаунд, добра не жди.

Но он уже ее не слушал. Новая ужасающая мысль закралась в его мозг. А что если будут другие поездки в Мексику и другие девушки, которые не вернутся? Что если это случится с Мишель? Он ведь слышал, как Хаунд уже заговаривал об этом, и Мишель тогда хотелось поехать. Господи, сейчас она уж точно поедет, он в этом не сомневался. И другая мысль, словно обухом, огрела его. Все эти девушки, гулянки, съемки на камеру… Может быть, Хаунд все это время просто искал ту единственную, которая поедет с ним в Мексику и там разделит ужасную судьбу Джанет Адамс? Это он во всем виноват, он толкнул ее к Хаунду своими безумствами, своей ревностью. В висках застучало, он вспомнил, как вел себя прошлой ночью у Хаунда, и его чуть не вырвало на стойку. Но Айк был уверен в одном: он не останется в Хантингтоне и не отпустит ее одну с Хаундом. Не будет ждать, пока с ней произойдет то же, что и со всеми. В этот раз такого не будет. Он сумеет остановить ее. Найдет способ, как это сделать. Эта мысль внезапно стала единственным, что имело хоть какое-то значение.

Айк почти не помнил, о чем они с Барбарой говорили по пути домой. Он мог думать только о Мишель и жаждал снова поговорить с Престоном, чего бы это ни стоило.

Они подошли к дому сзади и стояли у невысокой изгороди, отделявшей двор от дороги. Барбара взялась за ручку калитки.

— Я зайду, — сказал Айк, — мне надо с ним поговорить.

Она достала из сумочки солнечные очки и надела их.

— В другой раз, Престон сейчас спит. Когда я уходила, он только что выпил лекарство. После этого он на некоторое время выключается. А потом просыпается и начинает пить.

Он рассказал, как видел Престона напротив магазина Хаунда.

— Это часто бывает, — сказала она. Отвернувшись, Барбара помолчала, потом снова взглянула на него. — Я ухожу от него, Айк. Я подала документы, думаю продолжать учиться. Отец обещал заплатить. Тут я больше не могу.

Айк не знал, что на это сказать.

— Думаешь, это подло, бросить его сейчас, когда я ему так нужна? Так ты думаешь?

— Я не знаю.

— Больше не могу это выносить. Я словно бы проснулась, Айк, я тебе уже один раз это говорила. Не хочу сидеть и смотреть, как моя жизнь утекает в трубу. Я должна что-то делать. А он — он убивает себя, Айк, теперь уже наверняка. Это только вопрос времени. Я не могу на это смотреть.

Айк чувствовал, как солнце жжет ему плечи. Он настолько устал, что слова Барбары его даже не тронули. В конце концов, такая уж у Престона карма. Разве нет? Ну и черт с ним. Все, что он от него хотел, — поговорить еще один раз. Пусть Престон протянет хотя бы до этого последнего разговора.

— Я зайду сегодня вечером, — сказал он.

— Не сегодня. Сегодня приезжают его родители. А я уезжаю. Они подвезут меня до города. Будет черт знает что.

— Я приду поздно.

Она пожала плечами.

— Как хочешь. Я не знаю, что тебе сказать. Он не обрадуется тебе, Айк. — Она бросила сигарету и наступила на окурок. Затем достала из сумочки спичечный коробок, ручку и написала на коробке телефонный номер. — Позвони мне, если что случится. Если, конечно, ты здесь останешься. Всего доброго, Айк. — Она коснулась его руки, потом повернулась и не оглядываясь пошла к дому.