По обшарпанному, в старых и глубоких царапинах дереву приклада деловито сновало несколько рыжих муравьёв.

Стряхнув их осторожными движениями пальцев, Нечаев с трудом поднялся на затёкших ногах...

- Пора, - расклеивая пересохшие губы, произнёс он.

- Зря не стал купаться!.. Водичка - песня просто!.. Эх ты, ефрюга, всю жизнь так и проспишь...

Выждав, когда Черкасов обуется и накинет китель, Нечаев отступил на несколько шагов, перехватил левой рукой рукой автомат за цевьё, правой извлёк из подсумка и быстро, одним щелчком, вставил магазин.

Черкасов замер.

Ефрейтор, держа автомат у бедра, надавил большим пальцем на флажок переводчика.

Трык-трык.

Флажок указал на положение «стрельба одиночными».

- Зёма, ты чего... - улыбнулся судорожно и криво Черкасов.

Нечаев, передёрнув затвор, вскинул автомат к плечу.

- Не зёма ты мне, - онемевшими губами почти прошептал ефрейтор и, слегка мотнув стволом, едва слышно приказал: - Беги!

Черкасов, медленно поднимая руки, оглянулся на уже успокоившуюся водную гладь озера. Повернул посеревшее лицо к Нечаеву:

- Слышь, тёзка, остынь... Не дури... Обиделся если...

Нечаев чуть приподнял ствол и потянул спусковой крючок.

Да-дахх-х!!! - чёрным облачком вырвался выстрел и разлетелся над озером, повторяясь эхом у дальнего берега.

Черкасов дёрнулся, но остался на месте.

- Брось оружие! Ты не понял ещё?.. Тебе всё! Пиздец!! Щас на выстрел сбегутся все! Брось, я сказал! Скажешь, случайно вышло!.. Я подтвер...

Ефрейтор повёл стволом.

Недоговорив, Черкасов бросился к озеру и побежал по отмели, как и в прошлый раз, поднимая вокруг себя брызги.

Нечаев выстрелил, почти не целясь.

Черкасов взмахнул руками и кубарем полетел в воду. Вскочил и побежал опять, но как-то странно боком, задирая одно плечо выше другого. Правая рука его беспомощно болталась.

Да-дахх-х!!- снова раздался выстрел, и на этот раз Нечаев разглядел красную взвесь, вырвавшуюся из бока бегущего арестанта.

Черкасов упал вновь, барахтаясь на краю отмели.

Нечаев вытер ладонь о полу гимнастёрки, несколько раз сжал и разжал пальцы и опять вскинул автомат.

Черкасову удалось столкнуть себя с мелководья, и он медленно, то и дело исчезая под водой, поплыл вперёд, сильно забирая вправо.

Когда его голова в очередной раз показалась над поверхностью воды, Нечаев, тщательно прицелился и выстрелил ещё раз.

* * *

– Закемарил, что ли, зёма?

Нечаев, разлепляя веки, вскинул голову.

В шаге от него, прыгая на одной ноге, вытряхивал воду из уха Черкасов.

Взглянув на часы, ефрейтор понял, что минут десять он проспал сидя, оперевшись на автомат...

...По обшарпанному, в старых и глубоких царапинах дереву приклада деловито сновало несколько рыжих муравьёв...

...Стряхнув их осторожными движениями пальцев, Нечаев с трудом поднялся на затёкших ногах...

- Пора, - расклеивая пересохшие губы, произнёс он.

Да рассказывать, в общем, и нечего. Вы ж всё знаете уже. Я у вас какой по счёту? Ну, по этому делу который проходит? Вы скажете, тоже: «Пока в качестве свидетеля»: Я больше на потерпевшего похож - нога-то, вон как: Закурить можно? Ага, спасибо. И зажигалочку. Благодарю. А свидетель из меня, честно, никакой: Там ведь, гражданин следователь, до меня уже вам всё рассказали, как дело было. Нам теперь что будет за это? Да уж, следствие покажет, суд решит: Это точно:

Ну, я Птицу на гражданке не знал совсем. Виноват, Птицына Сергея. А можно, я как привык буду его называть, а? А вы там в протоколе пишите полностью, как положено. Я вот от вас только и узнал, что его Сергеем зовут. Ну, да, звали:

Я так понимаю, что вообще никто из наших с ним знаком не был. Странно, город у нас маленький, должны были бы: хотя бы знакомых общих: А так - никто его не знал.

Да он и неприметный такой был. Я бы на него внимания совсем бы не обратил, если бы рядом, на сборном ещё, вместе не ночевали. Я тогда посмотрел - лежит такой, пацанчик тихенький, курточкой своей, штормовка брезентовая у него была, накрылся с головой: Прапора какие-то ночью приходили, шарились по сумкам у нас: Как зачем? Водку спрашивали, закусь искали. Обычное дело, на сборном-то: О чём я? А, ну да. Прапор один с него кутку стянул, на пол бросил, и пинает его, по ноге, мол, пузырь есть? А Птица - я тогда, конечно, не знал ещё, что это он, - молча куртку поднял, накрылся снова, и спиной к прапору тому повернулся. Даже не послал, ага: Хотя многие не посылали. Боялись. Ну, конечно, как голяком побегаешь перед всеми, по врачам разным, как поорут на тебя со всех сторон, а то и пендаля отвесят, по голой жопе-то: Извините, гражданин следователь.

Ну, прапор его не тронул, к другому перешёл. Ну да, ко мне. Тушёнки банку взял у меня. Да не в этом дело. Я вот тогда ведь ничего в Птице не почувствовал такого: А должен был бы: Людей хорошо знаю. У нас в городке без этого не выжить. Если ты пацан, а не кацан-мацан какой, то это сразу читается. По глазам, по одежде: Хотя какая там одежда у нас была, рваньё да тряпки: У Птицы, кстати, ещё ничего ветровка была. Её потом у него забрали, в части уже. Там такое было - цирк просто! Нас пока в бане стригли-мыли, «старые», как крысы, отовсюду поналезли. Окна высокие в бане были, они один другого подсаживали и прямо через окно нам шипели, типа, кидай шмотьё сюда. Ну, кидали им. Нам-то вроде как не скоро понадобится.

Некоторые домой отправить вещи хотели. Выдали мешки им такие, из простыней будто сшитых, и ручку, адрес написать на них. Только хуя с два куда посылки эти отправили: Извините, гражданин следователь. Мы ещё возле бани строились, чтоб в казарму идти, ну, в учебную нашу, карантинскую: а они уже в предбаннике мешки эти драли, только треск стоял.

У нас в карантине девять сержантов было. Ну, да вы знаете. Ещё сигаретку можно? Вот спасибо, не курил два дня: Вы-то, вижу, не курите, гражданин следователь? И правильно... У меня вот тоже мама не курит: Извините, это я так:

Девять их было. Откуда набрали только таких: Мы, как хари их увидели - так всё, скисли сразу. Даже Грымов. Здоровый такой пацан, с Силикатки, я на районном махаче видел его, дело знает - и тот затух.

Старшим у нас был Сергеев, с Воронежа, старший сержант. И дружки его, сержанты Гайнутдинов и Харитулин, откуда-то с Волги. Им всем до дембеля полгода оставалось. Нет, этим троим. Другие, младшие сержанты которые - кому год, кому даже полтора. Те ещё хуже бывали. Зимин, Растокин, Кулик, Егоров с Матецким: Кто ещё: Сорока, Сорокин то есть. Редкое чмо. «Фотографии» любил делать. Это когда в грудь бьют, по пуговице, чтобы она на теле отпечаталась. К стенке специально поставит, чтобы, когда отлетаешь, ещё и головой стукнуться.