– Что? – Не понял Робин.

– Ничего, – мотнула головой я. – Давай, идем искать…

Только я шагнула к выходу, но даже не успела договорить, как уткнулась в какого-то бородатого мужчину. Робин, двинувшийся за мной, тут же уперся в меня как в неожиданно возникшее препятствие. Бородач заговорил. Я, естественно, его не поняла. Попыталась выдавить улыбку, но это не помогло. Что оставалось делать?

– Извините, – заговорила на французском я. А что еще я могла? За ним встал какой-то бугай с мечом наперевес. – Я не понимаю.

Бородач сначала выругался.

– Ты сюда танцевать? – Спросил меня, на очень ломанном французском, бородач.

К счастью, его ломаный французский был лучше моего ломаного иврита.

– Нет-нет, – улыбнулась я.

Бородач тут же нахмурился, бугай шагнул к нам. Я напряглась и замерла.

– Я говорю – быстро затараторила я, – он… – ткнула я на Робина, – привел меня! На танцы!

Я широченно улыбнулась, бугай поутих, бородач не проникся ко мне доверием ни на миллиметр.

– Одевать, – произнес лишь он и поманил за собой.

– Куда ты? – Поймал меня за руку Робин.

– Танцевать, – бросила я, пытаясь высвободиться.

– С ума сошла?! – Возмутился Робин.

– Ну… у нас небольшой выбор: либо я станцую, либо пойдем на корм рыбам.

Я одними глазами указала на бугая. Робин соображал две секунды.

– Есть тут лютни, что ль? Я сыграю! – Тут же вызвался он.

– Расслабься. Ты вроде как… мой владелец или вроде того. Нам, возможно, даже заплатят, если повезет.

– Правда? – Загорелся Робин. – Иди-иди!

Я отправилась за бородачом. Не то, чтобы мечта всей жизни танцевать восточные танцы, я, вообще-то, занималась ими, когда мне было двенадцать, уже позабыла маленько. Но определенно лучше, чем быть изрубленными. Все хорошо, когда есть возможность выиграть время.

Меня завели в какую-то душную каморку. Бородач махнул на сложенные в углу костюмы и оставил меня одну. Я там чуть не задохнулась, пока переодевалась, но что поделаешь? Не потребуешь же отдельную гримерку со всеми удобствами. Более или менее приведя в порядок свою прическу, я взяла красный платок – к красному костюму он подходил идеально – и отправилась на выход.

Бородач попытался дать мне инструктаж, но он мне уже не требовался, когда меня привели к той самой местной вип-зоне, и я поняла, что сейчас буду танцевать для Энцо. Ну и тех остальных пяти. Ладно, спокойно, расслабиться и выходить.

– Делать все хорошо! – Строго наказал мне бородач.

Я кивнула. Наряд у меня, конечно, был шикарным. Красная юбка с поясом, украшенная золотой вышивкой, открытый живот и подходящий под пояс верх. Только платок сейчас прикрывал меня и мое лицо и то, не так, чтобы очень хорошо. Ладно, была не была!

Похоже, как я подумала, я попала в то время, когда Энцо был просто ассассином. Так вот значит, как он проводил время до встречи со мной. Предсказуемо. Ассассину довольно трудно заводить семью. Ведь, по сути, у него не было на это ни времени, ни возможности, да и желания, как я погляжу. А что ему оставалось? Только в моем времени он мог… Ладно, не будем об этом.

Музыка началась. Не так, чтобы что-то мною мгновенно узнанное, но импровизацию еще никто не отменял. Я любила это дело, когда мне было двенадцать, но потом я предусмотрительно ушла в углубленное изучение истории и языков, и мне просто физически перестало хватать времени на танцы.

Я появилась среди уже довольно обкурившихся мужчин медленно и в танце. Мое лицо скрывал платок, были видны только глаза. Все сразу обратили свои взоры на меня. Я же смотрела только на Энцо. Как ни странно, он был уже пьян и глаза его были мутными. Но он смотрел на меня с интересом. Ах, он развратник! Чем он занимался до меня? Как только вернусь домой, сразу же отругаю.

Музыка стала звучать громче, танец начал убыстряться. Надо же, я все еще не забыла движения. Импровизация шла удачно, мое тело изгибалось под музыку плавно и размеренно. Все-таки было что-то в восточных танцах такое, что заставляло мужчин буквально млеть. Ни один другой танец не давал подобного эффекта.

Мужчины, для которых я танцевала, забыли обо всем на свете. На их лицах застыли блаженные улыбки, они все смотрели на меня, не моргая, наблюдая за тем, что мое тело еще может себе позволить. Это было приятно, но не так, как глаза Энцо, прикованные ко мне. Пусть он меня еще не знает, но я уже вся в его внимании.

Мой платок соскользнул, я открыла лицо и взмахнула волосами, подарив своему будущему мужчине ласковую улыбку. Энцо, наблюдавший до этого за изгибами моего тела, почему-то впился взглядом в мое лицо. Блаженная улыбка, которая играла на его губах до этого, почему-то исчезла, он замер и, кажется, потерял всякий интерес к моему танцу.

Но я не останавливалась, приближаясь к Энцо все чаще и настойчивее. Мой платок соскочил с руки и коснулся его ноги. Я хотела двигаться в танце дальше, но он внезапно резко схватился за платок и дернул меня на себя. Я ахнула, но на ногах не удержалась, чуть не завалившись на него.

Я замерла на одном колене, глядя Энцо в лицо сверху вниз. Он не отрывал взгляда от моих глаз. Неужели это тот самый момент? Неужели именно поэтому он тогда не убил меня у мадам? Потому что видел меня здесь, танцующую для него?

Я только сейчас поняла, что все остальные мужчины радостно загоготали на выпад Энцо. Несколько минут мы, молча, смотрели друг на друга, он все еще с силой сжимал мой платок. А затем он поднялся на ноги и, не выпуская платка из рук, повел меня за собой. Я тоже свой платок не выпускала, следуя за своим будущим мужчиной.

Энцо решительно направился к какой-то двери. Я думала, он ведет меня куда-то конкретно, но когда мы зашли внутрь, оказались в нешироком коридорчике, освещенном слабо горевшей лампой. Я не успела ничего понять – дверь затворилась, Энцо прижал меня к стене.

Тяжело дыша, он стал изучать мои глаза. Медленно, его рука потянулась к моему лицу. Я не могла не позволить ему этого, я знала, что он мой, даже если не сейчас, ну как я могла не хотеть, чтобы он прикоснулся ко мне? Я чувствовала эту близость, это единение между нами, другого просто не могло быть. И я улыбалась.

Он был пьян. Опрокинутые пять стаканов с выпивкой при мне, а если посчитать еще те, что он выпил, пока я переодевалась, могут вызвать вполне предсказуемое состояние. Но он все еще был в сознании, на грани, я видела это в его глазах, но что-то заставляло его все еще оставаться со мной.

Я понимала, к чему все идет, но когда он внезапно резко опустился к моим губам и поцеловал, я на секунду растерялась. Я чувствовала в нем жадность, с которой он целовал меня, желание, которое заставляло его оставаться в сознании. Его руки, тем не менее, осторожно оплелись вокруг моей талии. Я все еще улыбалась.