— «Вовлечение в занятие проституцией или принуждение к продолжению занятия проституцией…»

Турецкий слушал с улыбкой. Но долго не выдержал.

— Володя, ты кому цитируешь-то? С тобой никто не спорит, мы отдаем должное также и твоей решительности. Но только надо бы твоим парням проверить тех, что в «мерседесах», а то ведь и Государственная дума, как это у нас частенько происходит, вмешается и станет чинить препятствия, размахивая своим правом неприкосновенности. Господа депутаты, как и всякая другая… чуть не сказал — мафия, нет, общность людей, так вернее, свято защищает свои выстраданные права. И ты это хорошо знаешь, и я тоже. Не раз сталкивались с этой «политической нецелесообразностью» — особенно по телефону. Так что УК цитировать нам? А?

Яковлев уставился на него вопросительно, потом хлопнул себя ладонью по макушке и засмеялся:

— Ты знаешь, с этими чертовыми корреспондентами скоро совсем с катушек съеду! — и стал рассказывать о посещении корреспондентов.

— А ты им раскрыл суть нашего дела? — обеспокоенно спросил Турецкий.

Яковлев помялся, неохотно ответил:

— Да нет… ну, не так, чтобы… просто отметил успех сыщиков: накрыли, мол, очередное «гнездо разврата», и все. Попробовали навалиться, но куда им! Нет, не раскрыл.

Сотрудники «Глории» встретились скользящими взглядами и усмехнулись, стараясь, чтоб генерал не отнес на свой счет. Оно, в конце концов, наверное, и правильно, «Глории» такая слава ни к чему, пусть действительно сыщики из МУРа пробавляются подобными подвигами. Поставят в своей ведомости еще одну галочку.

— Слава богу. Нельзя, чтобы кто-нибудь проговорился, эти же шавки вмиг все раскопают, и чухнуться не успеем, как начнут интервьюировать наших фигурантов. Только дозированную информацию… Володь, ты уж постарайся, нельзя раньше времени, и вам сорвут разработку, и нам.

— Моя б воля… — пробурчал генерал, и Турецкий подхватил с юмором уже:

— И что б ты сделал?

— А я бы эту братию, я имею в виду «газетиров», как их еще Наполеон называл, приказал бы сечь регулярно — для острастки.

— Оно бы, конечно, неплохо, главное — на пользу, но увы! Другой закон охраняет. А помнишь доброе старое время? — засмеялся Александр Борисович. — Анекдот этот длинный, но соль в одной фразе. Наполеон твой увидел газету «Правда», полистал, вздохнул и сказал: «Мне б такую газету! Никто б и не узнал, что я проиграл Ватерлоо»…

Посмеялись, и Яковлев многозначительно заметил:

— Да, ситуация, конечно, щекотливая, ничего не скажешь. Но где наша не пропадала? Наливайте, ребятки, уж больно закусь хороша, красиво живете!

Этот мотив и стал завершающим на этой закрытой для посторонних глаз встречи.

2

Разговор, точнее, знакомство Хлебникова с новой, молоденькой посетительницей его салона свиданий был, разумеется, записан Филей от и до. Такой компромат на себя сам Хлебников делать не собирался, и правильно, его камеры работали с парочками, но одна работала на Филю, иначе чего бы стоили все глубокие знания и богатый опыт мастера своего дела Николая Щербака. И теперь Александр Борисович и Ирина Генриховна, отправив «ребенка» спать, ибо уже поздно было, шел двенадцатый час, когда Турецкий приехал из агентства после «посиделок».

Ребята передали ему видеозапись, и теперь он хотел сам, не торопясь, разобраться в ней. Ирина, естественно, присоединилась, ибо считала своей личной ошибкой совет привлечь ее к операции. Пока только по рассказам свидетеля, то есть Фили, и самой Нинки. Но у той и вид, и душевное состояние были вполне бодрыми. По всему было видно, что такая встряска на нее как-то уж очень угнетающе не подействовала, чего опасалась мать. Мол, все-таки ребенок еще, а тут гнусные предложения со стороны взрослого, солидного внешне человека и даже попытка изнасилования! На кого хочешь подействует, даже на человека с устойчивой психикой. Видно, у нынешней молодежи совсем иная психическая — или психологическая? — закалка уже чуть ли не с рождения, как ни смешно такое предполагать… Словом, что называется, дожили!..

Александр Борисович довольно спокойно выслушал «самобичевания» супруги и для успокоения ее души не придумал ничего лучше, как прервать на полчасика «семейное совещание», а позже, выпив по чашечке вкусно заваренного кофе — «с устатку», понятное дело, — вернуться к прерванному изучению видеоматериала. Подумаешь, поздно! Скоро уже рано будет, так какая разница?.. Ох, Шурка! Ох, этот Турок! Ну куда от него деться?.. Был хулиганом, таким, видно, и помрет.

— Ага, — обрадованно отметил Александр Борисович, обнимая жену, — и еще с того света буду тебе сердито грозить пальцем и выговаривать за то, что, случалось, отказывала мужу, вынуждая его…

Зарапортовался! Пришлось тут же униженно просить прощения, обещая, что больше никогда!.. А что — никогда, не важно, не буду — и все!.. Так ведь нетрудно доказывать жене свою любовь, где ж ты раньше был? И жизнь у тебя сразу другая пошла…

Кофе был действительно вкусным, и они, привалившись друг к другу плечами, устроились перед ноутбуком. И Турецкий, еще не успев включить, вспомнил. Полез в карман пиджака, висевшего на спинке стула, и достал визитную карточку, которую Филя отобрал еще там, в коридоре, у Нинки, когда выгонял их с Юлией. Нечего, мол, со всякими сукиными сынами якшаться! Вот эту карточку и достал Александр. Посмотрел, протянул жене и сказал:

— Вообще, и честно говоря, если б я ее у тебя увидел, не знаю, что бы с тобой сделал. А так — это тоже улика. Ты увидишь, я уже мельком видел запись в «конторе», там тебе сделано прямое приглашение. Вот же гад, понимаешь? Ему мало дочери, он уже и мать в притон затягивает! Ничего, он свое получит, не я буду…

— Чего ты раскипятился? — с усмешкой и совершенно спокойно отреагировала Ирина. — Ну, прислал. Так неужели ты решил, что я тут же побегу узнавать, чего там у них есть интересного, как говорят в твоей Одессе? Это, Шурик, лишнее доказательство, что у него с приличными кадрами было туго. Просто шлюхи его клиентов уже не удовлетворяли, их они могли снять на любом пригородном шоссе десятками. Им потом, я полагаю, поговорить хочется, высокой культуры набраться. Вот, видимо, именно этот пунктик в программе данного паразита и был немаловажным. Потому наверняка и салон его пользовался определенной популярностью опять же в определенных кругах. А Интернет — это отмазка, ширма, за которой прятался довольно-таки прожженный делец. Из этого и следует исходить, когда начнете шерстить ту публику. У мужчин, без сомнения, низкий культурный уровень, а интеллект направлен исключительно на зарабатывание денег, и не больше, в то время как женская часть представлена двумя группами лиц — какими-то интеллектуалками и молодежью. Возможно, и третья — заказная. Я бы входила в первую, Юлия ваша — во вторую, а наша Нинка — в третью, для извращенцев. Вот такой примитивный расклад, Шуринька.

Хмурый Турецкий подозрительно уставился на жену:

— Слушай, а у меня такое ощущение, будто ты размечталась, нет?