– Теперь ты под моей защитой, это избавит тебя от чужого влияния. Один ритуал – чтобы никто не чувствовал твоего присутствия в своих мыслях, другой – чтобы никто и никогда к тебе не лез.

– А этот… первый… Он позволит мне читать мысли, да?

Квардинг кивнул.

– Понимаешь, я слышу все, что думают и чувствуют те, кто рядом. Кто угодно. Кроме тебя. Почему?

Он легонько дернул рабыню за волосы.

– Я твой хозяин. Ты никогда не проникнешь в мои мысли без моего разрешения, henba.

– А что такое henba?

– Потом расскажу. – Мужчина смерил собеседницу задумчивым взглядом и спросил, меняя тему разговора: – По Феньке соскучилась?

Девушку затопило чувство вины. Она соскочила с кровати и вдруг согнулась от острой боли в животе. На крик не хватало сил. Мука была столь сильна, что не получалось даже сделать вздох. В висках стучало, перед глазами стало черным-черно, а во рту солоно. Но вот горячая рука легла между лопаток, и в тело потекла исцеляющая магия. Дышать стало легче, боль уже не казалась такой одуряющей.

– Кэсс…

Несчастная на миг уткнулась в твердое плечо, а потом жалко улыбнулась и посмотрела в звериные глаза. Она видела – он переживал.

– Это последствия моей смерти? – мягко спросила ниида, делая вид, что приступ ее совсем не испугал.

– Может быть. – Амон помолчал, а потом поднял ее на ноги. – Сейчас все в порядке?

– Да.

Какое-то время он изучал ее, между бровей пролегла глубокая складка. Один день, и она опять в синяках. Не держать же ее постоянно в постели!

– Если к козе идешь, переодевайся. – Квардинг нахмурился. – На тебя одежды не напасешься.

– Потому что кто-то постоянно ее рвет, – напомнила Кассандра, вытирая лицо полотенцем.

Это сварливое бурчание делало демона так похожим на человека! Он словно пенял жене на то, что у нее слишком обширный гардероб. Жене… руки застыли, в груди похолодело. О чем ты, дурочка? Приди в себя! На сколько тебя хватит? На десять, максимум – пятнадцать лет. А потом все. То, что для тебя целая жизнь, для него лишь вдох. Девушка с самозабвением мазохиста поворачивала нож в ране своей души. И какая-то из красавиц Ада станет его женой, будет делить с ним ложе, обнимать…

– Прекрати!

По лицу Амона ходили тени. В глазах разверзлась бездна.

– Никогда. Больше. Не думай. Об этом, – отчеканил он. – Поняла?

– Но это правда. – Упрямица опустила глаза и провела пальцем по черному ободку браслета.

– Мне повторить?

Рабыня покачала головой, возводя в мыслях стену. Она не могла не думать о будущем, но злить хозяина не хотелось.

До Феньки они домчались едва не за несколько вдохов. Демон молча втолкнул спутницу в конюшню – угрюмый, недовольный. Но и в конюшне Кэсс тоже не были рады. Коза, увидев хозяйку, кинулась было к ней, но потом остановилась, демонстративно отвернулась и потрусила в другой угол, где и стала, отвернувшись к стене. Пристыженная обладательница парнокопытного вздохнула.

– Не знаю, когда вернусь. Не жди, – буркнул от дверей квардинг. – С тобой останется страж.

– Куда ты?

– Сделать то, что отложил из-за твоего исчезновения.

– А…

– Это не твое дело. Слушайся телохранителя, и никаких выходок.

– Я хочу, чтобы вернулся Фрэйно. Можно? – тихо попросила она.

– Нет. Он в столице, в человеческом облике, и я еще не решил, что с ним делать. Забота о моей нииде стала занимать слишком много места в его мыслях. Да и ниида к нему… очень уж привязалась.

– Но в этом нет ничего предосудительного, он… он мне как старший брат! – выпалила Кассандра.

Ответом ей стала зловещая тишина. Наконец Амон напомнил обманчиво равнодушным голосом:

– У нас с ним разница в возрасте – четыреста восемьдесят три года.

– Правда? – Девушка отступила поближе к Феньке.

– Да. И кто тогда для тебя я? Притом что тебе всего двадцать один? Отец?!

– Ну… скорее прапрапрапрадед. Но тогда ты должен быть слабым и немощным, – необдуманно ляпнула рабыня и вздрогнула, когда хозяин врезал кулаком по дверному косяку.

Иссохшая доска затрещала.

– Что?!

Человечка втянула голову в плечи, и с тоской посмотрела на выход, который загораживал демон. Ее убьют прямо на глазах у козы…

Предводитель адова воинства стиснул зубы. Быть спокойным не получалось. Когда эта красноволосая девчонка делает все, чтобы вывести его из себя, то, скорее всего, она своего добьется. И сейчас в груди клокотала ярость. Брат… Только вот навряд ли чувства, которые Фрэйно питал к Кэсс, были братскими. А уж ее фраза о… Он с трудом сдержался, чтобы не продемонстрировать ей прямо здесь, насколько «слаб и немощен». Не сейчас. Когда вернется. Демон молча пошел прочь.

– Амон! – виновато окликнула невольница.

– Что? – Он остановился, но не обернулся.

– Я не считаю тебя старым.

«Я люблю тебя».

Зверь довольно зарычал, успокаиваясь.

– Знаю. Долго не сиди, – бросил он через плечо и оставил девушку мириться с козой.

От стены конюшни отлепился Герд.

– Мой квардинг.

– Охраняй ее. Даже на шаг не отходи, – последовал приказ. – Если окажешься хотя бы вполовину так же хорош, как отец, будем считать, что родил он тебя не зря.

– Да, мой квардинг, – поклонился страж.

Он уже слышал, что воину, который беспрепятственно позволил Тирэну забрать нииду с прогулки, Амон сломал оба крыла.

Тем временем хозяин Кассандры взлетел и понесся на запад. Все дальше и дальше, туда, где сходились огромные горы, к бурной реке, на которой он некогда получил памятный шрам. Кровь закипала, бездна рвалась на волю, но теперь он легко ее контролировал.

Далеко внизу раскинулся унылый пейзаж. Серые скалы, обрывистые и слоистые. Седые водопады, срывающиеся с обрубленных вершин в свинцовую реку, дымчато-желтое небо, низкое, будто зацепившееся за каменные обломанные пики, и клочья тумана в низинах. Но особенно тоскливо смотрелись иссохшие деревья, вплетающие в серые камни толстые узловатые корни. Дрожащая редкая листва безобразных исполинов горела багрянцем и с высоты птичьего полета казалась похожей на редкие капли крови. Той самой крови, которую когда-то здесь пролил Амон. Демону не была свойственна сентиментальность, но безрадостная долина, увенчанная угрюмым замком, хищно оскалившимся в небо зубцами стен, навевала воспоминания.

Замок стоял на скале, и к нему не вели дороги и мосты. Тот единственный, возведенный во время строительства, был обрушен, и сейчас из бурных потоков реки вздымались вверх только каменные обломки опор. Добраться сюда теперь можно было лишь по воздуху, преодолев многочасовой путь. Квардинг опустился на мощенный каменными плитами двор. Его словно ожидали. Высокая кованая дверь легко распахнулась, и перед гостем склонилась в поклоне молодая рабыня.