Нервно переминаясь, Сири остановилась у двери мужниной опочивальни. Синепалый, как всегда, встал рядом – единственный посторонний в коридоре. Он царапал в своем блокноте, не объясняя, откуда неизменно знал, когда ей входить.

Сири, хоть и нервничала, не огорчилась из-за задержки. Напротив, оная дала ей больше времени на обдумывание предстоящих действий. Дневные события еще бурлили в памяти: Треледиз, говоривший о надобности произвести на свет наследника. Жаворонок Отважный, изъяснявшийся обиняками, а затем покинувший ее, сердечно, как ей почудилось, простившись. Ее король и муж, восседавший на троне и распространявший сияние. Жрецы, спорившие внизу, нападать ли на ее родину.

Масса людей толкала ее в разные стороны, однако никто не удосужился откровенно сказать, как выполнить необходимое, а некоторые даже не потрудились объяснить, что же им нужно. Они добились только одного: привели ее в бешенство. Она не была прелестницей. Она понятия не имела, как заставить Бога-короля ее возжелать – отчасти потому, что ее ужасала перспектива успеха.

Первосвященник Треледиз отдал ей приказ. И она намеревалась показать ему, как отзывается на приказы, особенно если те сопровождаются угрозами. Сегодня она войдет в королевскую опочивальню, сядет на пол и откажется раздеться. Она воспротивится Богу-королю. Он не хотел ее. Что ж, ей надоели еженощные гляделки.

Она собралась все это ясно и доходчиво ему объяснить. Если он снова захочет увидеть ее обнаженной, ему придется приказать слугам ее раздеть. Она сомневалась, что он так поступит. Он не сделал ни шага к ней и, возвышаясь над ареной, где шли дебаты, сидел и смотрел в никуда. У нее складывалось новое впечатление о Боге-короле. Он, обладавший столь необъятной властью, обленился. У него было все, а потому его ничто не заботило. Он все переложил на других. Такие люди раздражали Сири. Ей вспомнился капитан гвардии в Идрисе, который привлекал своих людей к тяжелому труду, а сам дни напролет резался в карты.

Пробил час, когда Бог-король будет сражен. Более того, его жрецам внушат, что ее нельзя донимать. Она устала быть орудием. Так она решила. И потому нервничала, цвета ее побери.

Сири уставилась на Синепалого и в итоге перехватила его взгляд.

– За мной и правда каждую ночь наблюдают? – шепнула она, подавшись к нему.

Он помолчал, слегка побледнев. Огляделся и помотал головой.

Сири нахмурилась. «Но Треледиз знал, что я ни разу не возлегла с Богом-королем».

Синепалый поднял палец, показал на свои глаза, потом качнул головой. Затем – на уши и кивнул. Он указал на портал в коридоре.

«Они слушают», – подумала Сири.

Синепалый придвинулся ближе.

– Они никогда не глядят, Сосуд, – шепнул он. – Помните, что Бог-король – святейшее из божеств. Видеть его обнаженным, с женой… нет, они не посмеют. Но слушать – не предел дерзости.

Она кивнула.

– Они крайне озабочены наследником.

Синепалый нервно огляделся.

– Мне правда грозит опасность от них? – спросила Сири.

Он посмотрел ей в глаза и тоже отрывисто кивнул.

– Большая, чем вам кажется, Сосуд. – Затем он отступил, махнув в сторону портала.

«Вы обязаны мне помочь!» – беззвучно возопила она одними губами.

Он покачал головой, вскинув руки. «Не могу. Не сейчас». После чего толкнул дверь, поклонился и поспешил прочь, заполошно оглядываясь через плечо.

Сири недобро уставилась на него. Стремительно близилось время, когда ей придется припереть его к стенке и выяснить, что он действительно знает. До тех же пор она займется другими. Она всмотрелась в темную комнату. Беспокойство вернулось.

«Разумно ли это?» Раньше воинственность ей ничуть не мешала. И все же… ее жизнь не походила на прежнюю. Страх Синепалого еще сильнее ее взвинтил.

Неповиновение. Она всегда привлекала внимание именно непослушанием. Она не упрямилась назло – не в силах сравняться с Вивенной, она делала прямо противоположное тому, чего от нее ждали. Ее непокорство срабатывало в прошлом. Или нет? Отец постоянно злился на нее, а Вивенна всегда обращалась с ней как с малым ребенком. Горожане любили ее, но это была любовь с горечью.

«Нет, – вдруг подумала Сири. – Браться за старое нельзя. Люди в этом дворце – при этом дворе – не таковы, что их можно ослушаться из простого каприза». Отшей она придворных жрецов – они не станут ворчать, как отец. Они покажут ей, кто хозяин.

Но как тогда быть? Не могла же она и впредь раздеваться и становиться, голая, на колени?

В смятении и немного злясь на себя, она шагнула в темную комнату и притворила дверь. Бог-король ждал в своем углу – как всегда, укрывшись в тени. Сири взглянула на него, всматриваясь в невозмутимый лик. Она знала, что должна раздеться и преклонить колени, но не сделала этого.

Не из строптивости. И даже не от злости или дерзости. Она устала гадать, кто этот человек, который правил богами и силой биохромы искривлял свет? Был ли он так уж испорчен и ленив?

Он ответил ей пристальным взглядом, как и раньше, не гневаясь на ее наглость. Следя за ним, Сири потянула тесемки на платье и сбросила на пол громоздкий наряд. Она потянулась к бретелькам лифа, но остановилась.

«Нет, – подумала она. – Так тоже неправильно».

Сири глянула на свое белье: кромки белого одеяния распушились, белое искривилось в цветное. Она опять посмотрела на бесстрастное лицо Бога-короля.

Затем, стиснув зубы от нервного напряжения, шагнула вперед.

Он напрягся. Это было видно по уголкам его глаз и губ. Она шагнула дальше, и белое облачение еще пуще окрасилось в призматические цвета. Бог-король ничего не предпринял. Он просто следил за ее приближением.

Она остановилась перед ним. Затем отвернулась и взобралась на мягкую постель. Матрац просел, когда она доползла до середины. Она устроилась на коленях, рассматривая черную мраморную стену. По ту сторону затаились жрецы Бога-короля, вслушиваясь в то, что их ничуть не касалось.

«Это, – с глубоким вздохом подумала Сири, – будет совершенный позор». Но ей пришлось больше недели простираться перед Богом-королем нагишом. Не пора ли довериться интуиции?

Она принялась раскачиваться на постели взад и вперед, так что скрипели пружины. Затем, слегка поморщившись, застонала.

Она надеялась, что получилось убедительно. На самом деле ей было невдомек, на что похожи звуки соития. И долго ли обычно продолжается процесс? Она постаралась расстонаться вовсю, раскачиваясь все яростнее – столько, сколько сочла подобающим. Затем резко остановилась, издала заключительный стон и повалилась на постель.

Вокруг было тихо. Она посмотрела вверх, изучая Бога-короля. Его маска слегка смягчилась, а вид стал совершенно человеческий – смущенный. Сири едва не расхохоталась от его замешательства. И все же сдержалась, лишь заглянула ему в глаза и покачала головой. Затем, с колотящимся сердцем и чуть взмыленная, удобно устроилась в постели.