что Камилла придёт. Увилл не знал — каково её нынешнее положение в доме Даффа. А что если ей запрещено покидать замок? Что если все её письма вскрывает и прочитывает сам Дафф? Что если она окажется слишком трусливой, чтобы прийти на встречу с опальным братом втайне от отчима? На все эти вопросы у Увилла было лишь одно — надежда.

Насколько он знал от Давина, Камилла не очень-то счастлива. Даже при жизни матери она жила в замке едва ли не на правах падчерицы, а теперь, должно быть, и подавно. Давин говорил об этом с болью — ему явно очень нравилась эта юная девушка, так напоминавшая свою мать. Увилл подозревал, что Давин был тайно влюблён в Лауру, и, возможно, часть этого чувства теперь перенёс на его сестру.

Во всяком случае, он действительно иногда слал ей письма, и то и дело вспоминал о ней в разговорах, при этом лицо его становилось как-то мягче, если не сказать — нежнее. Впрочем, это было только на руку — если Давин действительно влюблён в его сестру, она сможет стать отличным инструментом для того, чтобы манипулировать им в будущем.

Конечно, при условии, что Камилла явится в эту небольшую гостиницу на отшибе Колиона. И если он сумеет убедить её.

Наконец в дверь его комнатушки раздался тихий робкий стук — так могла стучать только изящная женская ручка. Сердце Увилла возликовало — судя по всему, Камилла всё же явилась на зов. Он вскочил с топчана и открыл дверь, держа в другой руке свечу.

— Камилла! — радостно произнёс он, стараясь не повышать голоса. — Прошу, заходи!

Да, это несомненно была она, хотя лицо её было скрыто капюшоном, как он и просил в письме. Всё-таки Камилла была дочерью лорда, и её могли узнать даже здесь, на окраине Колиона, ведь городок был невелик.

— Увилл… — лишь закрыв за собой дверь, девушка скинула капюшон, открыв своё бледное напуганное лицо. — Что случилось? Я не понимаю, почему ты прячешься?.. И что с твоими волосами?

— Я всё объясню, Камилла, — Увилл так и не обнял сестру, он лишь указал рукой на топчан, приглашая её сесть, тогда как сам уселся на небольшой рундук для хранения вещей. Обстановка в комнатке была более чем скромной, но так он привлекал к себе меньше внимания.

Девушка безропотно подчинилась и села. Мы уже знаем, что она побаивалась своего странноватого вечно мрачного брата, в чём, разумеется, была лишь его вина.

— Прежде всего скажи — Дафф знает о нашей встрече? — пристально вглядываясь в бледное лицо Камиллы, спросил Увилл. — Не читал ли он моего письма?

— Он не читает писем, что шлёт мне лорд Давин. И он ничего не знает о том, куда я пошла. Но что за странности, Увилл? Почему ты не приехал в замок сам? Почему прислал это странное письмо, представив, будто оно от лорда Давина? Почему прячешься в этом убогом трактире? В этом есть какая-то страшная тайна, не так ли?

— Не беспокойся, Камилла. Я всё объясню в свой черёд, потому что мне нужна будет твоя помощь. Но сперва расскажи мне — как тебе живётся в доме Даффа?

— Хорошо, — но при этом девушка опустила глаза.

— Тебя не обижают?

— Нет. Всё хорошо, Увилл.

— По-моему, ты обманываешь меня, Камилла, — строго произнёс Увилл. — Давин говорил, что ты несчастна. Дафф обижает тебя?

— Он не обижает меня, — грустно возразила девушка. — Меня никто не обижает, Увилл. Они просто… меня не замечают.

— Так было и при жизни мамы?

— Да, но теперь хуже, — вздохнула Камилла. — Потому что её больше нет. Теперь я вообще превратилась в пустое место. Мне приносят еду в мою комнату. Дафф не замечает меня, Желда не хочет со мной даже здороваться. Лишь Борг иногда обращает на меня внимание, но и это было ещё раньше, когда мама была жива.

— Значит, ты поймёшь меня, Камилла, — сурово кивнул Увилл. — Ты — такой же изгой, как и я, да при этом ещё и в своём собственном доме. Ты — законная наследница этого домена, ты — одна из Тионитов! И у тебя так же, как и у меня, украли наследство нашего отца!

— Я не знаю, Увилл… — залепетала напуганная девушка. — То, что ты говоришь… Стоит ли?..

— Прекрати! — гневно прервал её Увилл. — Что ты причитаешь, как деревенская прачка? Не позорь имя своего отца! Что бы там ни говорил Дафф, но это — не его замок, не его город и не его земля! Скажи, разве ты сомневаешься в этом?

Камилла молчала, сжавшись в комочек.

— Скажи, Камилла! Скажи! Посмотри мне в глаза и ответь — неужели ты сомневаешься в этом? — наклонившись, Увилл дотянулся через небольшой стол до её ладоней и сжал их в своих. — Скажи, кто ты — Камилла Тионит или же Камилла Савалан?

Это был обычный приём Увилла, который он демонстрировал на всех, кто был слабее его. Он давил, постоянно усиливая давление, и не давал жертве возможности прийти в себя.

— Я — Камилла Тионит, — произнесла несчастная, словно лишь для того, чтобы избавиться от этого давления.

— И ты желаешь вернуть доброе имя твоего отца и твоей матери? Ты ведь не хочешь, чтобы имя Тионитов впредь упоминалось лишь с усмешкой? Ты не хочешь прожить жизнь, трясясь в углу, будто мышь? Ты желаешь, чтобы этот город был твоим?

— Но как это сделать? — Камилла крупно дрожала, но не смела отнять своих рук. Впрочем, она и не смогла бы этого сделать — Увилл уже стискивал её ладони так, что на глазах девушки выступили слёзы страха и боли.

— Прежде, чем я скажу тебе — как, я хочу, чтобы бы убедила меня в том, что ты думаешь так же, как и я! Я хочу знать, что ты готова на всё для того, чтобы сделать свою жизнь достойной того имени, которое ты носишь!

— Я… Я не знаю, Увилл… — теперь Камилла уже плакала, и было неясно — больше от страха перед братом, или же от боли.

— Нет, это не ответ, Камилла! — Увилл стискивал руки сестры так, что ему и самому уже было больно, но он не замечал этой боли. — Пойми, я должен вернуть себе титул и земли! И я могу это сделать, но для этого мне нужна твоя помощь! Скажи, сестра, поможешь ли ты мне, или же предашь так же, как предала нас наша мать?

— Мама никогда нас не предавала! — вскричала Камилла.

— Я не виню её, Камилла! Но я хочу услышать от тебя