Он молил бога, чтобы араб не спросил, как вышло, что он не знает модели самолета, украденного у его работодателей. И чтобы предупредить такой вопрос, начал отсчитывать сотенные:

– В знак моей доброй воли. И моего абсолютного доверия, друг мой. Остальные четыре тысячи получите потом.

На лице араба отражалось сомнение. Ему хотелось получить такие большие деньги, но он боялся, что его с позором выгонят с работы. Американец помог ему справиться с этой дилеммой.

– Я бы никогда не попросил вас сделать что-то такое, что может причинить вред вашей стране. Но этот человек – вор. Взять у него то, что ему не принадлежит, – благое дело. Разве Книга не учит, что те, кто совершает дурные поступки, должны быть наказаны?

Рука мистера эль-Хури накрыла тысячу долларов.

– Я остановлюсь в этом отеле. Попросите соединить вас с мистером Барнсом, когда все узнаете.

Ему позвонили через два дня. Мистер эль-Хури очень серьезно отнесся к роли секретного агента. Воспользовался телефоном-автоматом.

– Это ваш друг, – раздалось в трубке.

– Привет, мой друг, вы хотите меня увидеть? – спросил Декстер.

– Да. Я достал то, что вы просили.

– Здесь или в вашем кабинете?

– Нет. Слишком людно. В «Крепости Аль-Хамра». Ленч.

Диалог не мог быть более подозрительным, если бы их кто-то подслушивал, но Декстер сомневался, что находится под колпаком секретной службы Рас-эль-Хаймы.

Он выписался из отеля и заказал такси. Отель «Крепость Аль-Хамра» находился в десяти милях от города, на берегу моря, ближе к Дубаю. Старинная арабская крепость, превращенная в пятизвездочный отель.

Он прибыл в полдень, слишком рано для ленча. Поэтому устроился в холле и заказал пива, дожидаясь араба. Наконец, в самом начале второго, появился мистер эль-Хури, разгоряченный, вспотевший после стоярдовой прогулки от автомобиля до дверей отеля. Из пяти ресторанов отеля они выбрали ливанский, с салат-баром.

– Возникли проблемы? – спросил Декстер, когда они наполнили тарелки и направились к одному из столиков.

– Нет, – ответил чиновник. – Я объяснил, что мое министерство направляет всем, кто побывал в Рас-эль-Хайме, красочные буклеты с описанием новых курортов, построенных у нас в последние годы.

– Блестящая идея, – Декстер просиял. – Никому не показалось это странным?

– Наоборот. Руководитель диспетчерского центра выдал мне все полетные планы за декабрь и настаивал, чтобы я разослал буклеты и тем, кто побывал в Рас-эль-Хайме в предыдущие одиннадцать месяцев.

– Вы упомянули, что вас особо интересуют европейцы?

– Да, у нас приземлялись только четыре или пять самолетов, не принадлежащих известным нефтяным компаниям. Давайте присядем.

Они устроились за угловым столиком и заказали два стакана пива. Как и многие современные арабы, мистер эль-Хури не считал за грех употребление алкогольных напитков.

Ливанская кухня ему явно нравилась. Тарелку он наполнил с верхом. Протянул Декстеру пачку листов бумаги и принялся за еду.

Декстер углубился в изучение списка, обращая внимание на время прибытия и продолжительность пребывания в аэропорту Эль-Кассими. Дойдя до 15 декабря, начал ставить красным фломастером птички у тех самолетов, которые оставались в аэропорту до 19 декабря. Таких оказалось девять.

Два «Грумман-3» и один «Грумман-4» принадлежали известным американским нефтяным компаниям, «Дассо» и «Фалкон» – французской. Список сократился до четырех.

Владельцем маленького «Лира» был саудовский принц, «Сессны» – мультимиллионер из Бахрейна. Остались два: «Уэствинд» израильского производства, прибывший из Бомбея, и «Хокер-1000», прилетевший из Каира и туда же убывший. Около «Уэствинда» кто-то что-то написал на арабском.

– Что это значит? – спросил Декстер.

– Этот самолет у нас частый гость. Принадлежит бомбейскому продюсеру. Он останавливается здесь по пути в Лондон, Канны или Берлин. Летает на все кинофестивали. Диспетчеры хорошо его знают.

– Фотография у вас?

Эль-Хори вернул фотографию.

– Они говорят, что этот человек прилетел на «Хокере-1000».

«Хокер-1000» имел регистрационный номер P4-ZEM и принадлежал «Зета корпорейшн» с острова Бермуда.

Декстер поблагодарил своего осведомителя и заплатил обещанные четыре тысячи долларов. Очень большие деньги за несколько листков бумаги, но Декстер полагал, что получил ниточку, которая позволит размотать весь клубок.

По пути в аэропорт Декстеру вспомнился один давний разговор. О том, что человек, который решил вести новую жизнь, обычно не может устоять перед искушением оставить какую-нибудь маленькую деталь от старой.

Вот и ZEM в регистрационном номере самолета напоминали о первых трех буквах в названии белградского района Земан, где родился и вырос Зоран Зилич. И буква Z в греческом и испанском читалась как зета.

Но Зилич наверняка скрылся сам и упрятал за мощными защитными редутами свои корпорации, не говоря уже о самолете, если «Хокер» принадлежал ему.

Конечно, нужные сведения где-то хранились, в банках памяти каких-то компьютеров, но посторонние не могли подобраться к ним и на пушечный выстрел.

Декстер умел пользоваться компьютером, но, уж конечно, не смог бы проникнуть в защищенную базу данных. Однако помнил про человека, который знал, как это делается.

Когда речь заходила о правом и неправом, грехе и добродетели, заместитель директора ФБР Колин Флеминг не признавал компромиссов. Принцип «Не сдаваться», который жил в его костях и генах, пересек Атлантику сотню лет тому назад, начав свое путешествие с мощенных брусчаткой улиц Портадауна. А туда попал двумя веками раньше, когда далекие предки Колина Флеминга принесли пресвитерианскую веру из Ольстера на западное побережье Шотландии.

Терпеть зло означало приспосабливаться к нему, приспосабливаться – означало умиротворять, умиротворять – признавать свое поражение перед ним. А побежденным он не признавал себя никогда.

Читая синопсис донесения Следопыта и признания серба и дойдя до подробностей гибели Рикки Коленсо, Флеминг дал себе слово, что человек, ответственный за это чудовищное преступление, предстанет перед судом величайшей страны мира, то есть его собственной.

Из всех чиновников федеральных разведывательных ведомств, которые ознакомились с вышеуказанными документами по совместному требованию Государственного секретаря Колина Пауэлла и Генерального прокурора Эшкрофта, только он воспринял неспособность подчиненных ему департаментов указать нынешнее местонахождение Зорана Зилича как личное оскорбление.

В последней попытке хоть что-нибудь сделать он разослал фотографию сербского бандита тридцати восьми легатам, находящимся за рубежом.