— Не, — качает головой Кенджи. — Потому что у тебя сексуальный голос. Каждая фраза звучит игриво.

Адам резко встает, едва не опрокинув кофейный столик.

Кенджи начинает хохотать, постанывая от боли.

— Уймись, Кент, дубина, я шучу. Мне нравится видеть, как чокнутая напрягается. — Он смотрит на меня и понижает голос: — Это был комплимент. А ореол ненормальности тебе даже идет.

— Ты что, больной? — гремит на него Адам.

— Сам больной! — Кенджи раздраженно складывает руки на груди. — Какие вы все здесь дерганые!

Адам сжимает пистолет, идет к двери, возвращается. Начинает ходить по комнате.

— О брате не волнуйся, — добавляет Кенджи. — Он скоро придет.

Адам не останавливается. Его рот перекошен.

— Я не волнуюсь о брате. Я решаю, пристрелить тебя сейчас или позже.

— Позже, — просит Кенджи, плюхаясь на диван. — Сейчас я тебе еще нужен.

Адам хочет что-то ответить, но не успевает.

Дверь щелкает, издает писк, и ручка поворачивается.

Джеймс пришел домой.

— Я очень рад, что ты так положительно к этому относишься, но восторгаться нечем, Джеймс. Мы вынуждены бежать, чтобы спасти жизнь!

— Зато вместе, — в пятый раз отвечает мальчишка, улыбаясь до ушей. Он с ходу проникся к Кенджи симпатией, и теперь эта парочка сообща превращала серьезную ситуацию в балаган. — И я буду помогать!

— Ни в коем…

— Обязательно будешь!

Адам и Кенджи ответили одновременно. Кенджи продолжил первым:

— Отчего же, десять лет, уже большой, может помогать.

— Это не твоя война, — подчеркнуто спокойно замечает Адам, обращаясь к Джеймсу. Я вижу, что он сдерживается ради брата. — И не твое дело.

— Раз я еду с тобой, — как ни в чем не бывало отвечает Джеймс, — я хочу помогать.

Новость Джеймс воспринял с радостью. Он и глазом не моргнул, когда Адам объяснил настоящую причину своего возвращения и моего появления. Я думала, что вид распухшей от побоев физиономии Кенджи заставит мальчика занервничать, плеснет страхом в его сердце, но Джеймса это не тронуло. Наверное, видал и похуже.

Адам глубоко вздохнул и повернулся к Кенджи.

— Далеко?

— Пешком? — В голосе Кенджи впервые появилась неуверенность. — Минимум несколько часов. Если никаких глупостей не выкинем, к ночи будем на месте.

— А на машине?

Кенджи удивленно заморгал и расплылся в широкой улыбке.

— Ну, Кент, ну, засранец, чего сразу-то не сказал?

— Следи за языком при моем брате.

Джеймс вытаращил глаза.

— Да я хуже этого каждый день слышу! Даже Бенни ругается.

— Бенни? — Брови Адама поехали на лоб.

— Ну!

— Как это она… — Адам замолчал и закончил иначе: — Это не значит, что нужно слушать брань развесив уши.

— Мне почти одиннадцать!

— Ладно, парень, — перебивает Кенджи. — С моей стороны действительно был косяк. Обещаю поаккуратнее. Здесь ведь и дамы, — подмигнул он мне.

Я сделала вид, что не слышу.

Даже мне трудно покидать этот уютный уголок. Что же говорить об Адаме? Захваченный предстоящей «тайной миссией», Джеймс не понимает, что никогда сюда не вернется.

Мы беглецы, спасающие свою жизнь.

— Так ты что, машину свистнул? — спрашивает Кенджи.

— Танк.

— Вот это да!

— Но днем на танке как-то экстравагантно.

— Что такое экстравагантно? — тут же влезает Джеймс.

— Слишком заметно, — морщится Адам.

— …мать! — не выдерживает Кенджи, оступившись на ровном месте.

— Я тебе говорил — следи за языком!

— Ты слышишь?

— Что?

Глаза Кенджи мечутся во всех направлениях.

— Отсюда есть другой выход?

Адам уже на ногах.

— Джеймс!

Мальчик подбегает к брату. Адам проверяет свой пистолет. Я закидываю сумку на плечо. Адам делает то же, не сводя глаз с входной двери.

— Быстрее.

— А сколько тут…

— Времени нет!

— Что ты заду…

— Кент, бегом!

Мы бежим за Адамом в комнату Джеймса. Адам срывает со стены занавеску, за которой оказывается потайная дверь. Из гостиной уже доносится ритмичный писк.

Адам выстрелом выбивает замок.

Позади что-то взрывается, меньше чем в пятнадцати футах. Уши забивает, тело сотрясает неприятная вибрация. Я едва не падаю. Звучат частые выстрелы, от топота многих ног трясется дом, но запасной ход уже остался позади. Адам подхватывает Джеймса на руки, и мы выбегаем на улицу, где нас ослепляет внезапный взрыв света. Дождь перестал. Дороги грязные, глинистые. Везде дети, ярко одетые малыши, которые начинают кричать при нашем появлении. Можно больше не таиться.

Они нас нашли.

Кенджи отстает, хромая на остатках адреналина. Мы сворачиваем в узкий переулок, и он тяжело опирается о стену.

— Простите, — задыхаясь, говорит он. — Не могу больше. Идите одни.

— Так не пойдет! — кричит Адам, зорко оглядываясь и подмечая все детали.

— Очень приятно это слышать, брателло, но мне не надо жертв.

— Ты обещал показать дорогу!

— Ну… мать!

— Ты сказал, что поможешь нам!

— Ты вроде врал что-то про танк…

— А ты не заметил неожиданного изменения планов?

— Кент, я не успеваю за вами, я еле тащусь…

— Надо попытаться.

— Введен комендантский час. Всем немедленно вернуться в свои дома. Мятежники на свободе. Вооружены и очень опасны. Введен комендантский час. Всем немедленно вернуться в свои дома. Мятежники на свободе. Вооружены и очень опасны…

Звуки из динамиков, разносящиеся по улицам, привлекают внимание к нам, сгрудившимся в узком переулке. Несколько человек видят нас и начинают кричать. Топот сапог приближается. Начинается беспорядочная пальба.

Я тоже оглядываюсь. Мы не в жилом районе. Улица, где жил Джеймс, — неуправляемая территория с несколькими заброшенными офисами, остаток прежней жизни. Я не понимаю, почему здешние аборигены не живут в поселках, как основное население, и у меня нет времени размышлять, почему здесь попадаются представители только двух возрастных групп, почему сирот и стариков свезли, точно мусор, на нелегальную территорию, патрулируемую солдатами, которым вход сюда якобы заказан. Я боюсь ответов на собственные вопросы. На мгновение мне становится страшно за Джеймса; я на бегу оборачиваюсь и смотрю на маленькую фигурку на руках у Адама.