– Адди! Адди, просыпайся, Адди…

Я со стоном перекатываюсь на кровати и потягиваюсь, протирая глаза ладонью. Еще слишком рано.

– Адди…

Находясь все еще в полусне, я хватаю Джеймса за воротник и дергаю вниз, засовывая его голову под одеяло. Он кричит, а я смеюсь, заворачиваю его в простыни, откуда ему уже не выбраться.

– Прекрати-и-и-и! – визжит он, молотя кулачками по простыни. – Адди, немедленно выпусти меня отсюда…

– Послушай, сколько раз я уже просил тебя – не называй меня так!

Джеймс пытается ударить меня через одеяло. Я поднимаю его, подбрасываю в воздух, и он кричит, бешено работая ногами.

– Какой же ты противный! – вопит он, извиваясь в моих крепких объятиях. – Если бы Кенджи был здесь, он тебе бы ни за что не позволил…

При этих словах я застываю на месте, и Джеймс сразу же это понимает. Он успокаивается у меня на руках, и я отпускаю его. Он выпутывается из простыней, и мы молча смотрим друг на друга.

Джеймс часто моргает. Нижняя губа у него дрожит, и он прикусывает ее.

– Ты не знаешь, с ним все в порядке?

Я отрицательно мотаю головой.

Кенджи до сих пор находится в медицинском отсеке. Никто точно не знает, что именно с ним произошло, но разные слухи уже поползли. Люди перешептываются, выдавая одну теорию за другой.

Я смотрю вперед на стену. Джеймс еще что-то говорит, но я слишком отвлекся и не обращаю на него внимания.

Мне очень тяжело поверить в то, что Джульетта смогла вот так причинить боль другому человеку.

– И все говорят, что он сбежал, – слышу я голос Джеймса.

Вот это меня уже тревожит.

– Что? – Я обеспокоенно поворачиваюсь к нему. – Как это?

Джеймс пожимает плечами:

– Я не знаю. Говорят, вырвался из своей комнаты.

– О чем это ты говоришь? Как он мог вырваться из комнаты?..

Джеймс снова пожимает плечами.

– Я думаю, что ему не захотелось больше тут жить.

– Но… как это возможно? – Я хмурюсь, я в смятении. – Может ли это означать, что ему стало гораздо лучше? Тебе кто-нибудь говорил, что ему уже лучше?

Теперь Джеймс в растерянности.

– А тебе хочется, чтобы ему стало лучше? Мне всегда казалось, что ты его недолюбливаешь.

Я вздыхаю. Провожу ладонью по волосам.

– Конечно же, он мне очень нравится. Я понимаю, что мы не всегда с ним ладили, но тут у нас такое стесненное пространство, а у него всегда имеется мнение по любому вопросу…

Джеймс как-то странно смотрит на меня:

– Значит… ты уже не хочешь убивать его? Ты же всегда говорил, что тебе так и хочется убить его.

– Ну, я же говорю это не серьезно. – Я пытаюсь сдерживать себя и не закатывать глаза к потолку. – Мы же с ним долгое время были самыми настоящими друзьями. Я сейчас очень беспокоюсь за него.

– Ну ладно, – осторожно произносит Джеймс. – И все-таки ты какой-то странный, Адди.

Тут я уже не могу сдержаться и смеюсь.

– Почему это я странный? И хватит, перестань называть меня Адди. Ты знаешь, что я не люблю, когда…

– Да, но я никак не могу понять почему, – обрывает он меня. – Мамочка всегда называла тебя Адди…

– Да, но мама умерла, ее больше нет, верно? – Голос у меня становится жестким. Руки сжаты в кулаки. Но, увидев выражение лица братишки, я тут же жалею о том, что был настолько грубым с ним. Я разжимаю кулаки. Глубоко вздыхаю.

Джеймс шумно сглатывает.

– Прости, – тихо говорит он.

Я киваю и отворачиваюсь.

– Ладно. И ты меня прости. – Я надеваю рубашку. – Значит, Кенджи сбежал, да? Не могу поверить, чтобы он просто так вот взял и ушел, бросил нас всех.

– А зачем Кенджи уходить? – спрашивает Джеймс. – Мне показалось, ты даже ничего не знаешь о том, как он себя…

– Но мне показалось, что ты сам только что сказал…

Мы замолкаем и смотрит друг на друга.

Первым тишину нарушает Джеймс.

– Я сказал, что это Уорнер сбежал. Все говорят, что это случилось прошлой ночью.

Я слышу это имя, и меня тут же охватывает злость.

– Оставайся здесь, – говорю я, кивая Джеймсу, и быстро обуваюсь.

– Но…

– И никуда не уходи, пока я не вернусь! – кричу я и бросаюсь к двери.

Вот ведь ублюдок. Я не могу в это поверить.

* * *

Я громко стучу в дверь Касла, и тут меня замечает Иан, идущий по коридору.

– Его здесь нет, – сообщает он, не останавливаясь.

Я хватаю его за руку:

– Это правда? Уорнер от нас сбежал?

Иан вздыхает. Сует руки в карманы. Потом нехотя кивает.

Мне хочется проломить кулаком стену.

– Мне пора идти переодеваться, – говорит Иан, отделываясь от моей руки. – Тебе, кстати, тоже. Мы выступаем сразу после завтрака.

– Ты серьезно? – спрашиваю я. – Мы все равно пойдем сражаться, несмотря на все то дерьмо, которое тут происходит?

– Конечно, мы будем сражаться! – резко бросает Иан. – И ты сам знаешь, что больше ждать нельзя. Верховный не собирается менять свои планы и начнет наступление на гражданское население. Теперь уже поздно поворачивать назад.

– А что насчет Уорнера? – требую я ответа. – Разве нам не надо попытаться отыскать его?

– Возможно. – Иан пожимает плечами. – Попробуй найти его на поле сражения.

– Боже мой. – Я так рассердился, что не могу соображать логично. – Я же мог убить Касла за то, что все это произошло. За то, что он был так любезен с ним…

– Держи себя в руках, парень, – перебивает меня Иан. – У нас имеются и другие проблемы. И вот еще что. – Тут он хватает меня за плечо и смотрит в глаза. – Ты не единственный, кто сейчас обвиняет во всем Касла. Но теперь не время это обсуждать.

Я стряхиваю с плеча его ладонь, бросаю в его сторону сердитый взгляд и шагаю по коридору назад к себе в комнату.

Джеймс задает мне сто вопросов, когда я возвращаюсь, но я еще настолько зол, что мне сейчас не до него. Но это ему не мешает, он такой упрямый, как черт знает что. Я начинаю надевать кобуру, проверяю оружие перед боем, а он все не отступает.

– И что он тебе сказал? – наседает Джеймс. – Когда ты сказал, что надо идти искать Уорнера?