— Да, — согласился я, — но не сказал, чем новая церковь должна заниматься! Во всяком случае не тем, чем занимались в языческих храмах, хотя жертвы все еще приносят, пусть и не человеческие, но этот ладан, свечи… Впрочем, мне без разницы, одно знаю четко, что церковь не для молитв. Иисус это сказал ясно и внятно.

— Тогда… зачем церкви?

— Не знаю, — ответил я честно. — Может быть, для конференций? Или для тех, кто сам не в состоянии разобраться со своими проблемами и потому идет к профессионалам?.. Но если человек здоров, то он годами не заходит даже к лекарю, не говоря уже о больнице!

Он нахмурился, но я терпеливо ждал ответа, и он наконец проговорил сдержанно и с холодком в голосе:

— Ваше высочество, я не стал бы оспаривать… решения церкви.

— А какие я оспариваю? — изумился я. — Просто ответил, что если в этом краю нет церквей, то это не значит, что здесь плохие христиане. Это значит только, что они разговаривают с Господом напрямую. Без переводчиков. Думаю, Господь понимает каждого. А вы как думаете?

Он насупился, поднял с земли Библию, с которой не расстается, и удалился.

Кони отдохнули, их покормили овсом из торб, наконец они начали лениво пощипывать молодую сочную траву, и Норберт поднялся, суровый, подтянутый и строгий.

— По коням!

Мы проезжали мимо этих городов, если их можно так назвать, даже ограда свеженькая, явно все построили этим летом, а из деревянных сторожевых башен на четырех высоких столбах в нашу сторону с подозрением смотрят часовые и делают вид, что натягивают луки.

Землю пашут и сеют там прямо под стенами городов, рыбаки уходят к реке забрасывать сети только в сопровождении охраны, эти тоже сразу разворачивались в нашу сторону и готовились к драке.

Норберт пробурчал с некоторой завистью, что окупается даже такая охрана: скот дает богатый приплод, от зерна ломятся амбары, а рыбы ловят в здешних реках и озерах столько, что ею можно прокормиться весь год.

— Но Карл прошел здесь?

Он кивнул.

— Да, здесь прокатывались и настоящие нашествия. Такие, что остановить мог бы только Господь Бог. Последним по времени было совсем недавнее.

Я пробормотал:

— Император Карл вел исполинскую армию на завоевание всего мира, еще не представляя, насколько он необъятен. И это ужаснуло и ввергло в печаль…

Наши конные отряды уходили далеко вперед, а там выпускали вперед и в стороны разъезды по два-три человека, глаза и уши любой армии.

Норберт регулярно и добросовестно докладывал, что у нас впереди, я кивал и благодарил за четкую работу, хотя сам ночью то и дело взмывал в небо и просматривал с большой высоты, но видел только такие же легкие отряды разведки.

Разведчики донесли, что в первой армии Мунтвига, вторгнувшейся в Бриттию и направляющейся в сторону Варт Генца, около двадцати тысяч только тяжелой конницы, тридцать легкой, а сколько пеших, пока не знают, похоже, и сами командиры Мунтвига. Взыграли и бывшие вожаки племен и отрядов, что раньше входили в армию Карла, теперь они, демонстрируя преданность новому хозяину, идут впереди, показывая места, где сражались и побеждали.

Сколько во второй армии, пока знаю только я, с высоты определив эту конную и пешую массу в сорок-пятьдесят тысяч человек, там только, как понимаю, прежняя мунтвиговская армия, а в первой по большей части бывшие карловцы с командирами частей от Мунтвига.

Королевства, что лежат на пути Мунтвига, по-прежнему — история с нашествием Карла ничему не научила! — занимаются мелкими сварами, борьбой за престол, грызней за приграничные и спорные земли, изнуряют себя и соседей ссорами и раздорами, бесконечными мелкими войнами всех против всех, бунтами баронов, междоусобицами, близорукой политикой королей и своеволием крупных лордов.

Другое дело — Мунтвиг, по его слову поднялись войска на всех землях, где он водрузил свое грозное знамя. Разведчики докладывают, что даже среди захваченных в плен лазутчиков есть люди из Аганда, Сизии и Меции, что расположены к востоку от Арендских гор, но есть из Ругенда и Ясти Депра.

Легкая конница Мунтвига все прибывает, а так как из-за многочисленности идет широким фронтом, я послал гонцов к верховным лордам, порекомендовал Хродульфу повести свои войска в бриттскую Корнушир, крепость в сотне миль от границы с Варт Генцем, Хенгест отправится в Поллок, а Леофриг в Вайткаб, там крепость слабая, но хорошее место для обороны, где противник вынужден будет передвигаться очень долго по узкому ущелью.

Хотя крепости как раз значения в данном случае имеют мало, конники Мунтвига пройдут мимо, им важно углубиться как можно дальше, а там грозная слава Мунтвига сделает свое дело: кто-то примет покровительство северного вождя и откроет ворота, кто-то постарается убраться с дороги…

Подавая гонцу запечатанный свиток, я добавил:

— Скажи еще и сам, тебя все равно будут расспрашивать, что это не приказы, а всего лишь рекомендации.

Он сразу насупился, преданный мне до не могу, сказал недовольно:

— Разве вы не властелин Варт Генца?

— Потому и властелин, — ответил я мирно. — Возможно, лорды решат поменяться местами, это их дело. Главное в том, что местные ждут их как спасителей, я об этом уже договорился с королем Бриттии Ричмондом. И прием им окажут королевский.

Он ответил со вздохом:

— Все передам, ваше высочество.

— С Богом, — сказал я.

Примчались первые разведчики от Шварцкопфа. Его Прославленная и Познавшая Радость Побед уже прошла из Мезины по границе с Турнедо и Бурнандами, вступила в Варт Генц. Я немного напрягся, как бы в Шварцкопфе не проявила себя злость и недоверие к вечно угнетавшим скарляндцев вартгенцам, однако тот даже не упомянул о местных, сухо и деловито сообщил, что двигается ускоренным маршем, усталых солдат сажает на телеги, через неделю-другую пересекут Варт Генц и выйдут на границу с Бриттией.

Гонец, типичный скарляндец по виду, молодой и весь жертвенный, с загорелым лицом и горящим взором, смотрит на меня с обожанием и восторгом, как на человека, что спас Скарлянды от поглощения Варт Генцем и пообещал сделать королевством.

— Отлично, — одобрил я, — теперь срочно отвезешь мой ответ и новый наказ…

— Да, ваше высочество?

— Пусть идет дальше, — велел я. — Вглыбь Бриттии. Это уже не Бриттия!

— Ваше высочество?

— Исполинское поле, — сказал я торжественно и мрачно, — грандиозной битвы! Да-да, я зрю ее в ближайшем будущем. И решится судьба многих королевств, и даже империй…

Гонец с готовностью подхватился, почти подпрыгнул от рвения:

— Разрешите выполнять?

— Не потеряй письмо, — сказал я строго.