Я снял пистолет с боевого взвода, поставил на предохранитель, убрал в кобуру. Повернулся к пытавшемуся дышать охраннику.

— Слушай, ты кем здесь работаешь?

— В охране, — прохрипел тот в ответ, держась за шею.

— А где твоё оружие?

— Мы тут без оружия, только за кражами следим, — покачал он головой.

Я вздохнул. Всё понятно, от такой охраны пользы не будет.

— Краж уже не будет, — сказал я ему. — Если и будет что, то только такие вурдалаки, как этот, или вооружённый грабеж. Ни в том, ни в другом случае ты не котируешься как защита.

— И что делать? — спросил тот.

— Шли бы вы по домам…

— У нас смена только началась, — вмешалась в разговор толстая кассирша.

— Тёть… она ведь может на кладбище сегодня закончиться, — попробовал я их увещевать. — В городе беспорядки. Закрыли бы магазин, а завтра, если вдруг станет потише, открыли бы снова. Убить ведь могут.

— Нет, нет, так мы не можем, — замотала она головой, словно пытаясь отогнать вредные мысли.

Ну и как их убеждать? Я взял её под руку, подтащил к валяющемуся объеденному трупу.

— Вы это видите?

— Кто это? — шарахнулась она назад, пытаясь подавить тошноту.

— Это было человеком, пока его не покусал такой же, — объяснил я, подталкивая её в спину, чтобы дать насладиться зрелищем. — Он превратился в упыря и пытался покусать вас. Если бы меня здесь не было, он бы уже гонялся за вами вместе с вашим охранником, который бы тоже стал таким же. Закрывайте магазин, идите домой.

— Нет, нет! — снова замотала головой тётка. — Нам не положено!

Она цеплялась за свой магазин, как за осколок нормальной жизни, и готова была умереть здесь, но не уходить из него. Я повернулся к охраннику, спросил:

— У вас входные двери крепкие? Стекло небьющееся?

— Крепкие, только танком разбивать, — уверенно сказал он.

— Запри их. Каждого человека пускай внутрь только после того, как он с тобой поговорит. Эти… — я показал на валяющийся на полу труп, — …говорить вообще не умеют. Если заговорил, то, значит, нормальный. Искусанных тоже не пускай, они могут обратиться в любой момент. Усёк? Машина у кого-то есть?

— У меня «жигуль», — ответил он.

— Женщин домой потом отвези. Пешком ходить в этом районе — смерть, я уже третьего такого за последние полчаса завалил. Понял?

— Понял, — кивнул тот, растирая отбитую углом кассы поясницу.

— Тогда пробивайте товары, и вытащим этого на улицу.

— Не надо денег, — сказала кассирша. — Вы нам жизнь спасли. Сумеем списать. Идите с Богом.

— Спасибо.

От такого предложения грех отказываться, вот я и не стал. Мы с охранником выволокли тело на улицу, бросив его на газоне перед магазином. Я специально не хотел его прятать, чтобы тёткам было постоянное напоминание, что на улице опасно. Затем я перебросил все пакеты в багажник, подкатил тележку к входу и вернулся к машине. За всё это время по улице прошли лишь два человека, почти бежавшие, и не обратили на труп почти никакого внимания. Машин тоже стало ещё меньше, даже на первый взгляд. Снова завибрировал телефон. На экране — «Таня».

— Да, золотая? — ответил я.

— Ты далеко?

Голос тихий и очень напряжённый. Мне это сразу не понравилось. Обычно звучит она вопиюще беспечно.

— В пяти минутах, к тебе направляюсь.

— Быстрее можешь?

— Могу. — Я завёл машину и тронул её с места. — Говори, где ты и что случилось?

— Помнишь комнатку со старым гимнастическим инвентарём?

— Помню, конечно.

Ещё бы не помнить. Там мы придумали и применили новую позицию для занятий сексом, с использованием гимнастического коня и параллельных брусьев, приставленных к нему. Где такое ещё сделаешь, как не на складе гимнастических снарядов? И как забудешь такой хороший и полезный склад?

— Здесь какие-то… упыри или не знаю кто, за дверью. Я забаррикадировалась, но дверь хлипкая, со стеклом. Если полезут внутрь, не отобьюсь.

В голосе чувствуется страх, а зная Татьяну, можно заключить, что это совсем серьёзно.

— Я понял. Ещё живые люди в здании есть?

— Живые? — Её голос прозвучал удивлённо.

Ну да, она же ещё не в курсе…

— Ну, нормальные, обычные.

— Нет. Никого нет, кажется, только эти. Я пыталась милицию вызвать, но не могу дозвониться, там всё время «занято».

— Я близко от тебя, очень близко, буду очень скоро. Милиция не знает, что с такими делать, зато я знаю. В общем, держись.

— Осторожней.

— Всё нормально, я действительно знаю, что делать. Отключаюсь.

— Я жду.

Я очень, очень хорошо помнил, где этот спортзал. И был он действительно совсем рядом, буквально на противоположной стороне улицы, за высоким забором. Машин на дороге было немного, милиции в прямой видимости тоже, да и не до правил дорожного движения им уже, так что я решил развернуться на красный свет и под запрещающий знак, что и сделал. Затем придавил педаль газа. Вездеход рыкнул дизелем и набрал скорость, не быстро, но как сумел. Не приспособлен он для гонок.

Я оказался у въезда на территорию спорткомплекса уже через три минуты, тормознув в воротах, у широкой застёкленной будки. Обычно возле шлагбаума в этой самой будке сидел дежурный, но сейчас там никого не было, а шлагбаум был опущен. Таранить его машиной тоже никто не собирался, не в кино, поэтому и дураков нет.

Я поднял с пола у переднего сиденья охотничью сумку-патронташ, где покоились пятьдесят патронов с картечью, натянул её на себя, застегнул. Подогнал я её ещё в магазине. Огляделся.

Всё так же пусто вокруг, редкие машины едут быстро, на территории спорткомплекса в поле зрения — ни единой души, ни живой, ни мёртвой. Я вышел из машины, заглушив мотор и убрав ключи в карман. Не хватает, чтобы кто-то увёл машину из-под носа. Так что с ключами — инстинкт. Ещё один день, и каждый внедорожник будет на вес золота. А ещё через некоторое время будут цениться лишь вот такие старички, простые и пригодные к ремонту в полевых условиях. Вообще теперь УАЗ было бы неплохо добыть, но об этом потом будем думать.

Я взял дробовик наперевес, приподнял к плечу, аккуратно, по большому кругу обошёл будку охраны. Новые ботинки тяжёлые, в пятке и носке прокладки из ударопрочного пластика, в подошве стальные пластины внахлёст, чтобы ногу не пропороть, но сама подошва «Вибрам» мягкая, двигаешься почти бесшумно. За будкой никого. Заглянул через стекло внутрь. Тоже пусто. Подергал дверь. Дверь оказалась открытой. Толкнул её, быстро вошёл внутрь. Никого внутри, два стула, телефоны, на пульте управления воротами и камерами лежит записка на большом листе бумаги: «Сами свои ворота открывайте. На хрен такие удовольствия. Я пошёл отсюда». Ну и славно, по крайней мере, этот сторож живой, не сожрали его здесь. Я нажал всей ладонью на большую грибовидную кнопку с пиктограммой шлагбаума под ней, тот плавно открылся.