Скоротав полночи, как черный человек, я осталась этим времяпрепровождением очень недовольна, поэтому отказываться от администраторских щедрот не стала. Наташка взяла пластиковую карточку, заменяющую в этом шикарном заведении обыкновенные дверные ключи, и повела меня по мраморным ступеням и ворсистым коврам. В грязных шортах и майке на голое тело, с фантазийной прической «Дикобраз в вихре страсти» и ручной кладью в виде сиротского узелка из несвежей простыни я чувствовала себя в коридорах «Рузанны», как муха в бланманже. К счастью, нам никто не встретился.

– Вот! – сказала Рыжая, распахнув передо мной дверь в помещение, площадь которого позволила бы без труда организовать в нем ночной отдых гусарского полка. – Располагайся и чувствуй себя как дома. Постельное белье на полочке в шкафу, полотенца в ванной, банный халат там же, тапочки в обувной тумбе. Я разбужу тебя в семь утра, а до тех пор эти белокаменные палаты в твоем полном распоряжении.

– Спасибо! – с признательностью сказала я и нерешительно ступила на мягкий ковер сливочного цвета.

– Да пожалуйста! – Наташка закрыла за мной дверь и ушла на вахту в холл.

Я окинула взглядом свое временное царство из двух комнат с балконом и санузлом и почтительно присвистнула.

– Вот это да-а-а! – робея, протянула моя Нюня.

– Ух, сколько подушек! В них можно нырнуть с разбегу! – восхитилась Тяпа. – Айда обживаться!

– Сначала в душ! – вовремя вспомнив о сомнительной свежести моих одеяний, я пресекла хулиганские порывы на корню.

Хотя мне очень хотелось спать, душем я не ограничилась, потому что в ванной комнате обнаружилась джакузи, и я не смогла отказать себе в редком удовольствии. Искупавшись, я облачилась в роскошный махровый халат, засучила рукава, простирнула в мраморной раковине свои одежки, пристроила их на горячий полотенцесушитель и пошла в опочивальню.

Кровать была не кровать, а воплощенная мечта шведской семьи – на глазок я определила ее вместимость пикантным словечком «пятиспальная». Я не сразу решилась возлечь на это роскошное ложе, сначала походила вокруг него кругами, поглазела в окошко на скупо освещенный парк и почитала на сон грядущий инструкцию, обнаруженную на сдвижной двери встроенного шкафа.

Инструкция эта была весьма занятным порождением чьей-то административной мысли. Подозреваю, что ее сочинили еще в те времена, когда «Рузанна» была захудалым пансионатом, профсоюзной здравницей мебельной фабрики, и с тех пор никогда не подвергали редактированию. Произведение это эпически называлось «Памятка о правилах пожарной безопасности для проживающих в общественных зданиях людей» и содержало пять пунктов. Меня особенно заинтересовал третий: «Если ликвидировать очаг горения своими силами не представляется возможным, покиньте вашу комнату после того, как закроете окна и выйдете из здания». Я долго гадала, как это – покинуть комнату уже после того, как выйдешь из здания? – пока не поняла, что автор полезного совета допустил две ошибки, исказившие смысл предложения. Понравилась мне и деликатная просьба «не бросать в корзины для бумаг непогашенные спички, сигареты, папиросы, сигары». Захотелось дописать для пущей точности: «самокрутки, козьи ножки, хабарики и трубки мира».

Насладившись развлекательным чтением, я хлебнула холодненького апельсинового сока из бара, погасила свет, во мраке разоблачилась и с блаженным стоном вытянулась на скользких шелковых простынях.

– Денек выдался непростой, но закончился совсем не так плохо, как мог бы, – сонно пробормотала моя Тяпа.

– Но и не так хорошо! – пискнула Нюня. – Одна, совсем одна! Кавалеров – голый ноль!

– Кто это сказал? – Я приятно удивилась, что моя трусиха осмелилась посетовать на отсутствие подобающего суперкровати общества.

– Да, лучше голый кавалер, чем голый ноль кавалеров! – неуклюже сострила Тяпа, и я уснула с улыбкой на губах.

Разбудил меня упоительный (как сказали бы Левик и Вовик) запах кофе и ласковый голос – к сожалению, не мужской, а женский:

– Танюшка, просыпайся!

Наташка поставила поднос с дымящейся чашкой на гримировальный столик и сунулась лицом к зеркалу, озабоченно рассматривая едва заметную зеленоватую тень на месте бывшего синяка.

– Ум-м-м! Кофе в постель! – Я отбросила одеяло, села и потянулась, напрочь забыв о том, что одета в платье Голого Короля.

Наташка с интересом покосилась на меня и одобрительно сказала:

– А у тебя красивая грудь! Зачем только ты сутулишься?

– Нюню спроси, – смущенно пробормотала я и поспешно закуталась в халат.

– Кто такая эта Нюня? Твоя дуэнья? – добродушно пошутила Рыжая.

Тяпа моя издевательски захохотала, Нюня обиделась, а я молчала, чувствуя, что краснею.

– Ладно, потом расскажешь, сейчас нам некогда трепаться, – спохватилась Наташка. – Пей кофе, и побежали.

Я послушно припала к чашке и вопросительно булькнула.

– Через пятнадцать минут я сдам смену и пойду к Пашке, – непонятно объяснила Рыжая. – Беги умывайся, пока есть такая возможность.

Пока я ополаскивала физиономию, Наташка сообщила, что с утра в поселке нет воды, местное РЭУ (не то, которое Разведывательное управление, а то, которое Ремонтно-эксплуатационное) отключило водоснабжение по причине сильного истощения скважины. Я не знаю, как скважина может истощиться, мне всегда казалось, что водоносные горизонты – это нечто обширное и практически неисчерпаемое, но, видно, я ошибалась. Засушливая погода последних недель вкупе с понятным желанием граждан как можно больше пить и купаться именно в жару привели к тому, что уровень воды в скважине резко упал, и водопроводные боссы решили жестоко экономить незаменимую жидкость. Днем воду обещали привозить в жилые кварталы специальными машинами, а вечером, с семи до девяти часов, планировалось временное воскрешение водопровода. Однако богатеньких постояльцев «Рузанны» неудобства не коснулись, у отеля на такой случай имелась собственная артезианская скважина.

– Когда я думаю об этом, то ощущаю острый приступ классовой ненависти к буржуям! – призналась Наташка.

Ей после смены предстояло тащиться через весь поселок с полными ведрами, чтобы спасти от обезвоживания собственное семейство.

– Я, как на грех, стирку на выходной день откладывала! Теперь надо умудриться хотя бы сынишке трусики-маечки простирнуть, а тут еще Пашка позвонил и тоже водички просит: он сегодня с пяти утра в гараже возится, третий день машину чинит, извозился весь, а помыться нечем. Тань, будь другом, подсоби мне в трудном водовозном деле, а?

При слове «гараж» по моему позвоночнику побежали зябкие мурашки, но отказать Наташке я не смогла. Подавила вздох и попросила:

– Дай мне пять минут. Я умоюсь, оденусь и буду готова работать водоносом.

Таскать тяжелые ведра я научилась еще на втором курсе института. Тогда у моей Тяпы случился приступ повышенной активности, а неженка Нюня как раз зазевалась, и я успешно воспротивилась намерению родителей «отмазать» меня от традиционных осенних работ в колхозе. Не скажу, что мне очень понравилось лазать по деревьям, собирая увесистые и твердые, как булыжники, зимние яблоки, которые тетка-бригадирша строго-настрого запретила стряхивать и сбивать с ветвей палками. Ворочать полные ящики опять же было весьма сомнительным удовольствием, но зато тогда у меня впервые в жизни обозначились бицепсы. И теперь меня не пугала вынужденная необходимость тягать объемистые емкости с камнями, стеклами или вот, как в данном случае, с водой.